Схождение во ад

Впрочем, как и ариец Курт охотно сотрудничал с деловыми российскими евреями, зарабатывая на хлеб насущный, так и Михаил не пенял на сомнительные позиции каких-либо правительств и высокопоставленных деятелей, понимая: ругай, изобличай, анализируй, мели языком и строй теории - денег от того не прибавится, а времени и интеллектуальных усилий затратится впустую уйма, а потому, коли жизненные обстоятельства опасности не представляют, нет смысла идти против них, принимая мир таким, каков он есть.

В престижном здании западного Берлина "Европа-Центр", Михаил на паях с Женей-Лысым арендовали офис, как штабквартиру открытой ими фирмы по поставкам в Россию водки, спирта и шоколада. Поскольку компаньоны до сих пор получали социальную помощь, президентом, или же, в немецкой версии гешефтфюрером - стал все тот же Курт, принявший на себя всю ответственность за коммерческую деятельность компании.

Справедливости ради стоит заметить, что обязанности свои немец исполнял пунктуальнейше и даже с энтузиазмом, хотя жена его Эмма, узрев однажды набитый наличностью портфель, с которым супруг ходил на работу, пришла в ужас, умоляя кормильца завершить сотрудничество с русской ужасной мафией, о чьих деяниях каждодневно сообщали газеты и телевидение.

Курт активно разуверял жену в криминальности совместного с Мишей бизнеса, показывая солидные регистрационные документы компании с ограниченной уголовной ответственностью, где даже существовал получавший зарплату бухгалтер и налоговый куратор, по-немецки именовавшийся штоербератером. Для Михаила произношение такого термина представляло известную сложность, и куратора он называл "штурмбанфюрером" словечком, почерпнутым в детстве из книг о войне и партизанах.

Ходил теперь Михаил в роскошных итальянских костюмах, обедал и ужинал исключительно в ресторанах и вместо старенького, болотного цвета "Мерседеса", готового в любую секунду скончаться на обочине, приобрел себе последнее чудо германской автомобильной промышленности с радиотелефоном спутниковой связи.

Квартиру под Кельном он сдал в аренду, а сам же, познакомившись в процессе армейского бизнеса со многими ответственными генералами, въехал в шикарный особняк, находящийся на балансе берлинского гарнизона в том же Карлсхорсте, неподалеку от магазина, обслуживающего танковую бригаду.

Особняк ранее занимал большой чин из военной контрразведки КГБ, уже съехавший в Союз, и всего лишь за взятку в три тысчи марок, здание с прилегающим к нему участком было передано Михаилу в бессрочное пользование с условием смехотворной ежемесячной квартплаты. Коммунальные услуги вовсе не учитывались: счетчики за пользование водой в восточной Германии покуда отсутствовали, а приборы, отслеживающие потребление света и газа в особняке, армейские специалисты отрегулировали таким образом, что день те работали в режиме активного контроля, а за ночь производили реверс в своих показаниях.

Регулировал счетчики знакомый Мише сантехник-рукодельник из все той же танковой бригады, кто, манипулируя отвертками, комментировал событие объединения германских народов так:

- Капитализма захотели? Будет им капитализм! Поставят тут скоро компьютеры, вот они тогда и подумают: унитазом воспользоваться, или же за углом посрать!

Опять-таки, справедливости ради, заметим, что многие социалистические немцы от объединения с западными своими собратьями восторга не испытывали, кляня предателя-Горбачева и слезно ностальгируя по прежней, социально-защищенной и безмятежной жизни, оберегаемой ныне уходящими отсюда вооруженными силами некогда могучей державы, распавшейся подобно сгнившему трупу.

Практик-Миша, пытавшийся заглянуть в будущее, был убежден: как только последний солдатик покинет иностранные земли, а, может, и ранее, явятся в особняк официальные немецкие представители и предпишут ему помещение покинуть, ибо все договоры аренды с советской армией, касающиеся ее территорий, станут исторически недействительными.

К тому же существовала реальная угроза появления истинных хозяев особняка - потомков разбитых фашистов, которым окажут всестороннюю помощь в восстановлении их прав владельцев берлинской недвижимостью.

В этом случае конфискация особняка никакому сомнению не подлежала.

Кроме того, Миша уже был наслышан, что в центре города, на Александерплатц, где на месте убогой пивнушки выстроили небоскреб, началась склока между администрацией города и отпрысками бывших хозяев увеселительного заведения. Отпрыски требовали космическую по масштабам сумму компенсации, а в случае отказа от выплат, просили восстановления пивной путем сноса небоскреба.

Такая форма претензий представилась Михаилу весьма оригинальной, и, следуя более наитию, нежели юридическому знанию проблемы, он вновь обратился к всемогущему генералитету, попросив, как говорится, вдогонку оказать ему дополнительную бесплатную услугу: подписать акт, согласно которому в особняке, пострадавшим от течения времени, произведен капитальный ремонт на сумму пол-миллиона марок, пожертвованных из его, Михаила, средств.