Схождение во ад

— Где перекусим? У китайцев? Вьетнацев? Японцев? Виктор питал слабость к экзотической кухне.

— Едем в нормальный европейский кабак, — категорически завил Трепетов, не выносивший диковинок типа маринованных червяков, тухлых яиц, нашинкованного зеленью удава или же мозгов обезьяны, запеченных в майонезе с дольками ананасов.

Ужинали в дорогом рыбном ресторане в Западном Берлине.

— Садись, Витя, — сказал Трепетов, остуживая ладонь о мерзлый графин. — Хлопнем водки!

Хлопнули.

— Я привез хорошие новости, — сообщил Трепетов, с удовольствием проглатывая скользкую плоть устрицы.

— Неужели? — не удержался от саркастической усмешки подопечный.

— Представь себе. Ухожу на пенсию.

— Вот как? — На сей раз в голосе Виктора сквозило искреннее удивление.

— Да, дружок, всему на свете приходит конец, как известно. — Трепетов замолчал.

— Ну, а…

— Что будет с тобой, да? — спросил Алексей участливо.

— Ну… хотелось бы знать…

— Я же сказал: я привез хорошие новости. Но — сначала преамбула. Как ты понимаешь, если человек попадает к нам, то уже навсегда…

— Очень хорошо понимаю.

— Во-от. Однако времена меняются. Кто мог предположить еще несколько лет назад, Витя, что ты — в костюме за тысячу, наверняка, долларов, будешь сидеть по той стороне стены, которой, впрочем, уже не существует, и запросто питаться устрицами и осьминогами, не считая сей факт за какое-то выдающееся событие, а? — Не дождавшись ответа, продолжил: Итак, уходя на пенсию, я обязан передать всю агентуру преемнику. И начальство мое сей факт тщательным образом обязано проконтролировать.

— Кажется, я понял, — сказал Виктор. — Сколько?

Трепетов с легкой улыбкой посмотрел на него, выдерживая паузу. Вспомнил: когда-то Виктор сломал себе передний верхний зуб, но времени вставить новый долго не находил, а потому кривил рот, губой прикрывая изъян. После зуб вставил, а рот так и остался привычно-перекошенным. Как у опереточного Мефистофеля.

Трепетов кашлянул. Затем произнес равнодушно:

— Двести тысяч.

— Марок?

— А? Нет, долларов.

— Безжалостный… приговор, — зло прищурился собеседник.

— Сумма установлена не мной, — пожал Трепетов плечами.

— Но у меня нет таких денег.

— Разве? А мне сообщили, что отель на Канарах еще не куплен. Источник ошибся?

— Х-ха… — Виктор отбросил вилку на скатерть. — А если не заплачу?.. Встану на «ручник» и — баста!

— А тебя никто не принуждает, — сказал Трепетов. Платить. И никто не собирается выдавать немецким властям. Или ты меня за вымогателя принимаешь? Разговор о другом. О дне завтрашнем. Дело в том, что в конторе у нас сейчас творится черт знает что, но проблема заключается не только в возможности утечки информации, а в тебе самом… Ну, кто ты есть? Чисто номинальная фигура. Нулевая. А такими во всякого рода играх жертвуют. Думай. Хочешь ходить под косой — ходи. Вполне вероятно, что все и обойдется. Но если уж переедет тебя колесо истории, ко мне прошу претензий не предъявлять. Я тебе, кроме добра, ничего не сделал. Ты осьминога-то ешь, вкусный.

Собеседник угрюмо уткнулся в тарелку.

— У тебя есть еще один шанс, — сказал Трепетов, закуривая. — Явка с повинной. Но тут варианты какие? Информационной ценности ты не представляешь; сдавая меня, подписываешь себе приговор… То есть, на защиту спецслужб можешь не рассчитывать, им нужны другие люди. С тобой обойдутся мягко, но — в соответствии с законом. А тут у тебя есть уязвимое место: будучи агентом иностранной разведки и, одновременно, гражданином уже ФРГ…

— Ну, ясно, ясно, — раздраженно перебил Виктор.

— Обещаю, — сказал Трепетов. — Клянусь матерью, собственным здоровьем, жизнью ребенка и внука, что лично я не предприниму ни малейшей попытки сделать тебе что-либо во зло. Веришь?

Собеседник мрачно кивнул.

— Я просто вношу коммерческое предложение. Продиктованное чужой инициативой. Но даю и собственные гарантии по превращению твоего дела в серый пепел.

— Но — двести тысяч!

— Повторяю: никто ни на чем не настаивает. — Трепетов задумчиво вертел миниатюрный вазончик с питательным раствором, откуда выглядывала орхидея, будто вылепленная из воска с растопленными в нем багровыми крапинами акварели.

— Деньги надо отдать наличными?

— Нет. Перевод со счета на счет.

— Я подумаю, — вздохнул Виктор. — Но мне потребуется минимум неделя, чтобы собрать бабки. Все — в деле.

…Беспокойно ворочаясь на широкой постели пятизвездного отеля на Францозишештрассе, Трепетов думал, что Витя, всегда отличавшийся трусливостью, а также и осмотрительностью, присущей многим представителям еврейского народа, одним из которых являлся, сдаваться в полицию не побежит и деньги заплатит. Со стонами, охами, скрежетом зубовным, но — заплатит.

«Понт», похоже, прошел.

Трепетов встал с постели, подошел к мини-бару, достал из его прохладной глубины сувенирную бутылочку виски и, чокнувшись со своим отражением в зеркале, осушил ее единым глотком.

Невольно вспомнилась московская квартира, жена, лица сослуживцев…