Схождение во ад

Теперь — о Второй тайне. Состоит она в контроле за событиями и в создании тех или иных ситуаций на физическом уровне. Для этого требуется концентрация воли в определенный энергетический сгусток. Но, кроме того, чтобы воплотить идеал идеи в действительность, надо подготовить удобренную почву для исполнения магической задачи. Главной же задачей для Гитлера было то, что воплощает в себе Третья тайна: сообщение с существами иных планов. А их, этих планов, не так и мало. Ему была необходима страна Туле и ее обитатели, но на контакт с ним вышли иные: полагаю, — те твари, что обитают на близлежащих к этому миру инфернальных уровнях; твари, попросту использовавшие его; взявшими плату необходимой им кровью и не выполнившими никаких обещанных фюреру обязательств… Он общался с ними, он часто просыпался ночью, заходясь в мистических истериках, он понимал, что ступил на неверную тропу, но было уже поздно… Он метался в восемнадцати комнатах своего бункера, предпринимая атаки против врага, уже стоящего на подступах к Берлину, но атаки эти происходили лишь в мозгу фюрера, не соответствуя их материальной модели. После пришло обреченное понимание действительности. Оно пришло к нему 22 апреля, когда провалилась операция прорыва через кордоны русских войск, проводимая генералом СС Феликсом Штайнером. Именно в этот момент самоубийство Гитлера стало бы закономерным, однако он медлил, хотя риск вероятного плена был уже крайне велик. Но покончил с собой он только тридцатого апреля, и эта дата не являлась случайной; она — одна из самых знаменательных в календаре сатанистов, — дата праздника костров, переходящего в Вальпургиеву ночь.

А над составлением нацистского календаря посвященных особо усердно потрудились в свое время два соратника: Гиммлер и Краузе.

— Хорошо. — Хозяин кабинета хлопнул ладонью по толстому янтарному стеклу стола. — Ты рассказываешь любопытные вещи. Однако, я — практик, и…

— Гитлер не успел с двумя проектами, — откликнулся собеседник. — С ядерной бомбой и с открытием дороги в иные миры. Относительно бомбы все уже решено, но второй аспект остался открытым. И — немаловажным. Иначе им бы сегодня не занимались секретные службы как у нас, так и в других странах. А Краузе был близок в свое время к решению проблемы. И наша сегодняшняя задача… задача нашего народа, Майкл… завладеть самым грозным оружием. Поэтому мне потребуются силы твоего ведомства. И тут не идет речи о мести какому-то там Ричарду Валленбергу, понимаешь? Более того. Возможно, он нам еще и пригодится, кто ведает? Естественно — в качестве инструмента. Так или иначе впоследствии мы его уничтожим. Он — антисемит, причем, органический, мне это известно доподлинно; он, вероятно, истинный потомок тех, из Туле, и он крайне опасен — хотя почему, не знаю. Но — чувствую. И боюсь, как бы он не спелся с Краузе.

— Миром должен править наш человек, — произнес Майкл рассудительно.

— Да, — отозвался Арон в тон ему. — И те силы сегодня — с нами. Мы понесли огромные потери в этом веке. Печи Освенцима, сталинское гетто на Дальнем Востоке, должное в итоге превратится в тот же Освенцим… Нас оберегли наши хранители. И теперь у нас есть знания и опыт, как бороться с врагами куда более совершенными и эффективными средствами, нежели топорная практика СС… Но о победе говорить рано. Пока нам всего лишь дан шанс. И, может быть, Майкл, сегодняшний наш разговор — уже история. И вечная слава будет дарована нам потомками…

— Я безраздельно к твоим услугам, Арон…