Схватка с чудовищами

Радиограмма № 219:

«Центр тчк Слепок ключа сейфа Хейфица тайнике № 3 тчк По изготовлении ключа готова осуществить операцию по изъятию из сейфа секретных документов особой важности тчк Потребуется оперативная группа прикрытия и доставки бумаг ваше распоряжение тчк Прошу согласия гчк — Резеда».

Все последующие дни Альбина готовила себя к операции «Сейф» психологически. Для нее важным было выбрать момент — день, час. Полагала, что лучше и надежнее действовать под утро, когда и город, и гестаповцы погружены в сон. Это она внушала себе и была уверена в успехе. Подумала и о том, что ежели дежурить в помещении ночью будет симпатизирующий ей Оскар Глаубе, с ним, пожалуй, можно будет договориться, если потребуется, пойти на легкий флирт. Но мысль эту она тут же отмела в сторону. Никаких свидетелей, иначе — провал!

Радиограмма № 220:

«Резеде тчк Благодарю за инициативу. Ваше предложение изучается. Слепок из тайника № 3 нами изъят. Даны указания изготовить по нему ключ от сейфа. Дополнительно радируйте код и шифр замка сейфа зпт о системе сигнализации и охраны здания Службы безопасности и СД и режима работы в нем. В тайник № 3 заложите схему расположения здания и подходов к нему, описание кабинета Хейфица. — Федосеев».

«Странно… — подумала Альбина, прочитав шифровку. — Я выполню требование Центра, но для чего все это ему? Осуществить-то выемку предстоит мне, а не кому-нибудь…»

Альбина некоторое время не посещала ни столовую, ни офицерский клуб, обедала тем, что приносила из дома. По наблюдениям Раисы Фриц все это время, напротив, бывал в столовой ежедневно, видимо, в надежде встретить ее. И даже интересовался, не случилось ли чего с Альбиной.

Наконец увидел ее, обрадовался. Подсел к столику.

— Здравствуйте, хрустальная туфелька!

— Здравствуйте, майор. Давно не виделись. Wie geht es Ihnen? Как вы поживаете?

— Danke, ausgezeichnet. Спасибо, отлично.

В столовой никого, кроме них, не было. Заказали обед.

— А я вам привет принесла, — сказала Альбина.

— Привет? От кого же? — заинтересовался Фриц.

— От тех, кто вас прекрасно знает.

— Да кто же они? Из какого города? Ради Бога, не интригуйте.

— В их кругу вы чувствовали себя вполне раскованно. Даже критиковали свое начальство. Ругали на чем свет стоит Гиммлера, Розенберга, Канариса и даже фюрера. Вы — юрист и знаете, за это по головке не погладят. Как минимум, гильотина обеспечена. Вспоминаете?

— Н-нет. Не представляю себе. Да и вы говорите такое, — насторожился Фриц. — Если привет, то злой. Да мало ли завистников, желающих меня оговорить!

— Странно. Вам говорят о чем-нибудь клички — Волгин, Арбузов, Травкин, Глоба, Макаров.

— Откуда вам они известны? — дернулся абверовец, побледнев. — Впрочем, фамилии их вы наверняка не знаете. Они строго засекречены.

— Могу назвать и фамилии, если хотите. У каждого вашего лазутчика был комплект документов, изготовленных на советских бланках: паспорт, военный билет, справки о ранениях, а то и об освобождении от воинской повинности. Один — на вымышленную, другой — на настоящую фамилию.

— Конечно, вы узнали об этом через своих людей в ваффеншуле. [10]Но кто вам дал право?! Службе безопасности и СД ваффеншуле не подконтрольна. Это объект предприятия «Унтернемен „Цеппелин“». [11]

— Спокойно, майор. Не нервничайте. Этих ваших агентов задержали русские контрразведчики на месте их приземления под Москвой в Боровском лесу. Они признались во всем и дружно дали показания, компрометирующие вас.

— И вы решили подловить меня и сыграть на этом? — на лице Фрица был испуг, он находился в полной растерянности.

— Ваше начальство ничто не учит. Еще генерал Кестринг [12]предупреждал: скорее араб пройдет незамеченным по Берлину, нежели иностранный агент по России. Но я вас пощажу, — успокоила его Альбина. — По-дружески, полюбовно.

— Прошу, умоляю вас: уничтожьте эти данные, фрейлейн! Иначе… Иначе…

— Не пытайтесь угрожать… Пощажу в одном случае.

— Условие? — Фриц посмотрел на нее непонимающе.

— А почему бы и нет? — решительно произнесла гестаповка.

— Ради вас я готов на все, фрейлейн. — Фриц решил вернуться к теме любви и свою игру с ней вести на этом. — Да, у меня семья. Но одному с женою радость, а другому горе. Что же, вешаться?