Схватка с чудовищами

— Бывайте здоровеньки! — попрощался Заринь и ушел.

— Веселый старичок, — кивнул в его сторону Лиханов.

— Ты прав, — подтвердил Буслаев. — Ну, а у нас предстоят жаркие дела, Иван. Заринь — не единственный человек, который посетил меня в эти дни. Люди обеспокоены, возмущены тем, что гитлеровские каратели все еще разгуливают по нашей земле. Возлагают надежды на нас. Предлагают свои услуги. В результате встреч с ними вырисовывается ряд мест, где может бывать и, вероятно, бывает Краковский. Но охотиться за ним, значит, терять время впустую.

— А как же иначе можно его арестовать?

— Необходимо создать условия, при которых он сам придет к нам. Туда, куда мы пожелаем и где будем его ждать.

ПОД ЧУЖИМ ИМЕНЕМ

Все эти дни Антону было не по себе. Вечером в среду поднялась температура, стало лихорадить. Буслаев заметил покраснение и опухоль на левом бедре, гноилась ранка от осколка гранаты. Понимал: без врача и стационара не обойтись. До ближайшего госпиталя километров восемьдесят, а в получасе же езды на лошади — больница. Ночью, в глубокой тайне даже от осодмильцев Иван Лиханов отвез его туда.

Главный врач больницы Серебрянкин — человек пожилой. До войны заведовал сельской амбулаторией. Когда район оккупировали гитлеровские войска, преобразовал ее в частную клинику. Лечил население. Под вымышленными фамилиями у него лежали и подпольщики, и партизаны. Иногда его вызывали в гарнизонную санчасть, где по приказанию военного коменданта консультировал больных немцев.

Услышав звонок в дверь, Серебрянкин вышел. Первая мысль — не бандиты ли пожаловали за помощью? Такое случалось. Присмотрелся. Вроде бы нет, но все равно люди вооруженные.

— Рана рваная, — заключил он, осмотрев, — должно быть, осколком гранаты вас царапнуло.

— В лесу на мину напоролся, — не открывая действительных обстоятельств, в которых получил ранение, объяснил Буслаев.

— И температура, должно быть, от этого. Эк, как разнесло бедро. Как бы у вас, батенька, не начался сепсис.

— Это что-то серьезное? — поинтересовался Антон.

— В рану с осколками металла попали гноетворные микробы, и может начаться повсеместное заражение крови, — объяснил доктор.

— Что мне следует делать, чтобы предотвратить это?

— А ничего особенного. Лечь в мой стационар ненадолго и выполнять мои предписания. Только и всего. А иначе…

— У меня совсем нет времени, доктор.

— Тогда решайте сами. Вопрос стоит так: жить или умереть. Сейчас еще можно спасти вас, через час будет поздно.

— Вы убедили меня, придется выбрать жизнь.

— Так назовите свою фамилию. Я должен вас зарегистрировать. Таков порядок, установленный райздравом.

— А вы могли бы записать в книге другой диагноз, не связанный с ранением? — поинтересовался Антон.

Серебрянкин вопросительно посмотрел на клиента, на Лиханова. На стволы автоматов. Иван Лиханов предъявил ему милицейское удостоверение личности.

— Понимаю, — поправил пенсне главврач. — Поставлю фолликулярную ангину. Вас это устроит?

— Да. Пожалуйста.

— Фамилию можете не называть. Запишу вас как Иванова. А вот палату… — он задумался. — На мезонин согласны?

— Там много больных?

— Вы будете лежать один.

Возвратившись к себе в отделение милиции, Лиханов распространил среди осодмильцев версию, что Буслаева вызвали в областное Управление НКГБ и он ранним утром уехал в город. Это быстро разнеслось среди населения.

Дошла эта версия и до Краковского. Однако он не поверил в нее. И к тому было основание. Слух прошел и другой: что Лиханов ночью кого-то отвозил в лесную больницу. Проверка же через своего человека показала, что среди поступивших в нее на излечение Буслаев не значится. Тогда, решил искать его не по фамилии, а по приметам, благо, лично его знал.

Главврач делал одному из пациентов перевязку, когда за ним пришла больничная сестра и доложила, что его требуют вниз. Серебрянкин спустился и увидел трех вооруженных, заросших щетиной мужчин.

— Не ждали, доктор? — располагающе спросил один из них.

— Вы пришли лечиться?

— Да нет, в качестве проверяющих.

— У вас имеются полномочия от райздрава?

— Не прикидывайтесь, доктор. Вы прекрасно помните меня. Я лежал в вашей клинике при немцах. Теперь вот пришел проверить, что за контингент находится на излечении при Советской власти.

— Вспоминаю вас. Господин Краковский?

— Вашей памяти можно позавидовать, доктор.

— А сейчас что же, служите Советам?

— Конечно, нет. С Советами мне не по пути. У меня своя дорога. И давайте без расспросов. Ближе к делу.

— Зачем пожаловали к нам?

— Мне надо пройти по палатам, чтобы опознать одного типа.

— Пожалуйста, вот книга регистрации. Она подскажет вам номер палаты. Указан в ней и диагноз, и дата поступления.

— Все дело в том, что в вашем журнале, как мне известно, тот тип не значится. Подозреваю, что вы могли записать его под другой фамилией.

— А вы не боитесь, что подцепите инфекцию?

— Дайте халат! — резко бросил Краковский.

Серебрянкин с беспокойством подумал об Иванове.

— Халат от заразы не спасет, господин Краковский. Но если настаиваете, дайте расписку, что вы предупреждены мною и опасностью пренебрегаете.