Схватка с оборотнем

- Без перебора! - рассмеялся генерал. - Ну, ладно, дело покажет. Какие вы вынесли впечатления от чтения львовских материалов?

- Впечатления следующие. Рогачев, по всей видимости, наш человек. Родину не предавал, на подлости не шел. В сочетании материалов из Львова и факта убийства, на мой взгляд, таится полная разгадка этого дела.

- Несколько категорично, но факты за вас.

- Второе, что меня заинтересовало, - это появление около Соколова одной фигуры - Ярцева. Его шофера. Попрошу вас, товарищ генерал, помочь мне. О Ярцеве из Крайска я послал запрос в Центр. Сведения о нем могут очень пригодиться.

- Раз послали запрос, товарищи сделают. Еще что у вас?

- Все, товарищ генерал, - сказал Луганов. - Разрешите идти?

- Идите, Василий Николаевич, там, в Омске, поинтересуйтесь для начала Коцурой. Этот говорит охотно и топит своего бывшего сослуживца Ткачука с головой. Интересно, что Ткачук сам выдал Коцуру, а теперь молчит. Ситуация нелепая. Наши омские товарищи решили, что тут какая-то хитрость. Но скоро убедились, что Ткачук мстителен и туп и сам помог заманить себя в капкан. Впрочем, все это еще следует проверить… Ну, всего хорошего вам, Василий Николаевич!

…В гостинице Луганову сообщили, что билет на Омск заказан, вылет в пять сорок пять. Он поблагодарил и прошел в свой номер.

Утром его разбудила дежурная:

- До вашего самолета час двадцать.

Он стал собираться…

На первом же допросе в Омске Луганов понял, что Коцура раскрывает все, что знает.

- С какой целью был создан на Львовщине спецлагерь? - спросил Луганов.

- Да и сказать трудно - с какой, - говорил Коцура. - Собирали туда только беглецов из других лагерей. Так что работа наша была трудная. Почти все охранники были украинские националисты. Мы числились по штатам эсэсовской украинской дивизии “СС-Галитчина”. И должны были выбить из пленных дух непокорности. Командование требовало, чтобы мы проводили в лагере вербовку в наши ряды. Однако с этим слабо продвигалось, пленные организовывали побеги. Конечно, в большинстве случаев их ловили и расстреливали. Пока ловили бежавших, весь лагерь должен был ждать на ногах. Некоторые не выдерживали: стояли по десяти-двенадцати часов, раз даже двое суток. Тех, кто падал, убивали.

- Кроме вас какие-нибудь нацистские службы вербовали людей в лагере?

- Гестапо. Но мы о его работе ничего не знали.

- А власовцы?

- Был там какой-то власовец… Но мы с ним редко встречались. Он, по-моему, нас, украинцев, ненавидел.

- Узнали бы его по фотографии?

- Едва ли. Я очень редко его встречал. Он, правда, нашими людьми пользовался для пыток, но мы, вахманы, с ним редко встречались.

- Назовите людей, которые работали вместе с этим власовцем.

- Да вот, - с возбуждением заговорил Коцура, - вот тот Ткачук с ним и работал! Он в лагере под другой фамилией был. Не помню какой…

- Кущенко?

- Верно, Кущенко. Но эту фамилию он взял для конспирации. У нас так повелось: чтоб каждый имел другую фамилию. Этот Ткачук был страшный человек. Его не только пленные, мы боялись. Он был силен чудовищно. И пытал страшно. Особенно москалей. Люди после его пыток редко выживали. Мы все недоумевали, как Ткачук служил власовцу - хоть и союзнику, да москалю. А у него чуть не дружба была с этим власовцем.

- Это тот Ткачук, что встретил вас в Иркутске?

- Он самый. Я так и подозревал, что он меня выдал. Послал небось анонимку.

- Вот фотографии, - сказал Луганов. - Посмотрите, нет ли знакомых.

Коцура разложил веером фотографии и стал их рассматривать. Луганов почувствовал, что его охватывает волнение.

Коцура откладывал в сторону фотографии Аверкина, Варюхина, Дорохова, жены Дорохова.

- Нет, - сказал Коцура, - не знаю никого. Может, даже и встречал, но не помню.

- Допрос окончен, - сказал Луганов, - идите.

Он очень устал. Опять надежды не сбылись. Сведений о Соколове не прибавилось.

Вошел следователь из Омского управления.

- Идут дела? - спросил он. Луганов молча покачал головой.

- Ничего, - ободрил его омич, - тут есть еще один тип. Никак его не раскушу. То как будто хитер и даже умен, то кажется тупицей. Его случайно обнаружили. Он по тем же делам, что и Коцура. Бандеровец. Убийца. Сам выдал Коцуру, а о своих делах молчит. Я думаю завтра им устроить очную ставку. Вы приходите к одиннадцати, может, будет что и по вашему делу.

Утром Луганов вместе со следователем сидел в кабинете и ждал заключенных. Первым привели Мандрыку.

- Ну, Мандрыка, он же Кущенко, - обратился к нему следователь, - еще не надумали говорить?

Луганов вздрогнул, когда услышал: “Кущенко”. Так это он, палач!

Ввели Коцуру. Едва заметив Мандрыку, он вытянул руку и сказал:

- Он. Ткачук. Свидетельствую, граждане. Самый большой злодей из всех, кого я на свете видел.

Огромный, наголо обритый кузнец шевельнул бровями, коротко взглянул на Коцуру и отвернулся.

- Гражданин Ткачук, - сказал следователь, - вам молчать бесполезно. О вас уже почти все известно. И то, как вы работали в спецлагере…

Ткачук дернул головой и уставился в стену.