Схватка с оборотнем

- Шо вы мене пугаете? - спросил он, когда следователь упомянул о его бандеровском прошлом и о том, какая кара грозит ему за преступления. - Во докажить, шо я - бандюк, тогда и поговорим.

Ему зачитали показания уполномоченного “Заготзерна”, он выслушал их без всякого интереса.

- Городит, абы шо. Це я и на вас могу добру бумагу написать. Треба доказательства.

Тернопольское управление уже собирало эти доказательства.

Через несколько дней его вновь вызвали на допрос.

- Так какая ваша настоящая фамилия? - спросил следователь.

- Мандрыка, - ответил арестованный, - а кличут Григорием Тарасовичем.

- Что-то вы путаете, гражданин Кущенко, - сказал ему следователь.

В лице арестованного не дрогнул ни один мускул:

- Таких не знаю.

- Знаете, - настаивал следователь. - Кущенко Назар Григорьевич, командир куреня оуновской или, как вы ее тогда называли, Украинской повстанческой армии. Так?

- Нема таких знакомых у мене, - сказал арестованный, - ничего такого я не знаю.

Очная ставка с уполномоченным “Заготзерна” тоже не произвела впечатления на кузнеца.

- Та шо вин плете? - выслушав взволнованный рассказ свидетеля, пробурчал кузнец. - Брешет як собака.

- А это что? - подскакивая к нему вплотную, закричал уполномоченный; он пальцем указал на обнаженное волосатое запястье, где выделялся рваный шрам.

Мандрыка вскочил, маленькие его глазки налились кровью, он схватил уполномоченного, но следователь крикнул: “Сесть!” - и кузнец успокоился.

- То у мене сызмальства, - пояснил он следователю, закатывая рукав.

- Подлец! - крикнул уполномоченный “Заготзерна”. - Это не сызмальства у тебя, а с сорок седьмого года, когда дружка моего Кольку Анисимова пытал… Ну, теперь за все ответишь, гадина!

Кузнец, не шевелясь, смотрел перед собой.

- Отказываетесь что-либо сообщить, Кущенко? - спросил его следователь.

- Я - Мандрыка.

- Признаете верным сообщение этого товарища?

- Брехня.

- Тогда еще посидите, подумайте.

Он сидел в камере и вспоминал. В конце сорок четвертого года он ушел из Львова и в небольшой деревеньке был встречен полковым атаманом Бакланом.

“Прийшов? - спросил тот. - Добре. Будешь у нас куренным. Як дела у городу?”

“Червонные наводят порядки”.

“Ось мы им тут поднаведем порядки!”

В тот день они напали па польское село. Поляки были вооружены и защищались. Он, взяв с собой канистру с бензином, прополз в темноте под пулями до крайней хаты, плеснул бензин и поджег. Хаты загорались одна за другой. Отпор поляков сразу ослабел. Ворвавшиеся в село бандеровцы расстреливали мечущихся у горящих домов людей. К утру добили последних.

На следующую ночь подстерегли обоз с ранеными красноармейцами, и всех до одного перекололи штыками, а офицерам на груди вырезали звезды…

Так начиналась его лесная жизнь. О ней он мог еще многое вспомнить, но не хотел. Он знал, что в Сибири, на Кубани, на Севере живут его бывшие товарищи. Почему попался он один? За что их милует Бог? И ярость ударила ему в голову. Всю ночь она бушевала в нем и не давала уснуть. А утром на допросе он допустил первую ошибку.

- Меня узяли-то гарно. Трепать языком я не буду, только дюже обидно мене, шо я тут гнить буду, в цей каменной коробке, а другие на свободе.

- Кто, например? - спросил следователь.

- А ось Петро Коцура, - сказал он, - вин под Иркутском в селе счетоводом. А який вин счетовод, колы по чину вин мени равный.

Счетовода колхоза “Путь к коммунизму” Алексея Семеновича Борисенко взяли утром у правления колхоза.

- Петр Коцура? - спросили его.

Он вздрогнул, потом пришел в себя, махнул рукой:

- Так даже лучше. Пятнадцать лет вас ждал.

Он сразу дал полные и обстоятельные показания. Думали, что и Кущенко начнет говорить после того, как выдал Коцуру, но, вопреки логике, кузнец опять замолчал, и допросы не давали результатов. Между тем Коцура сообщил все:

- Вы обо мне можете думать что хотите, гражданин следователь, но я сейчас первый раз за все последние годы успокоился. Я ж даже не женился пятнадцать лет. А кандидатки были. И сам я человек с чувствами. Но знал, что ваши за мной придут, не решался. Знаете, гражданин следователь, вот работал я в колхозе. Работал хорошо, председатель у меня совета спрашивал, и не такие, видно, плохие я их давал, потому что колхоз наш уже миллионером стал и заработок был у людей хороший. А вот по ночам лежу я в своем доме и думаю: зачем это было? Зачем я оказался в лесу, как только ваши пришли в Галитчину, зачем потом, когда немцы вступили во Львов, я вместе с другими примчался их приветствовать, затем работал в концлагере…

- В каком?

- Да я об этом все расскажу, гражданин следователь, все как есть. Только дайте высказаться.

- Продолжайте.