Схватка у Черного Моря

Дважды пытались коммунисты-подпольщики г. Рыбницы установить связь с Одесским губкомом партии, но эти попытки окончились трагически. Первый раз два связных С. Нигруца и Д. Корнейчук прибыли в Одессу в первой половине сентября. Не зная паролей и явок, они долго искали комитет, зашли в Совпроф и по выходе оттуда были арестованы контрразведкой. Вторая группа посланцев рыбницких подпольщиков (К. Слащенко, Г. Матвиец, И. Мельников) в Одессу не попала, она была схвачена белогвардейцами в Раздельной. Всех их расстреляли. В агентурном донесении Шиллингу указывалось: «Шифрованные записи, изъятые у арестованных, подтверждали, что их владельцы состоят в тайной большевистской организации и выполняли какое-то поручение оной. Добиться признания не удалось».

Ф. Корнюшин

И только третья попытка рыбницких подпольщиков оказалась успешной. Четыре подпольщика — А. Мишанчук, И. Кривошейко, М. Диордийчук и П. Дыбнер — добрались в Одессу, попали на явку губкома партии, где встретились с Нюрой Палич и Григорием Борисовым. Получив информацию о положении на фронте, несколько номеров газеты «Одесский коммунист», листовки и деньги, связные возвратились в Рыбницу.

Губком партии, в который в то время входили Елена Соколовская, Владимир Логгинов, Петр Лазарев, Сергей Ингулов, Анна Панкратова, Александр Хворостин, Александр Гордон, Виктория Уласевич, Леонид Тарский, Григорий Борисов (Старый), Федор Корнюшин и Тарас Костров, был тем центром, куда сходились все нити партийного руководства коммунистическим подпольем юга Украины.

Подошли Октябрьские дни. Утром 7 ноября на улицах города были распространены листовки, в которых губком поздравлял трудящихся с великим праздником и призывал продолжать борьбу с врагом.

«В дни годовщины большевистской революции,— сообщалось в агентурном донесении в ставку Деникина,— ожидалось выступление большевиков, последними разбросаны в некоторых районах прокламации с призывом к выступлению. Военными властями были приняты соответствующие меры, причем иностранные суда принимают участие в подавлении беспорядков. В городе установлено дежурство офицеров на наблюдательных пунктах, связанных телефоном с центральной сигнальной станцией (английской), с которой предполагают передавать сигналы об обстреле судовой артиллерией того или другого квартала, где будет обнаружено скопление».

За неделю до октябрьского праздника состоялось заседание подпольного губкома партии, на котором присутствовали руководители районных и некоторых заводских партийных комитетов и групп. Губком постановил:

«1. Выступление пролетариата Одессы считать преждевременным и вредным, ибо оно будет подавлено превосходящими силами врага и потоплено в потоках крови рабочих.

2. Продолжать подготовку к вооруженному восстанию пролетариата.

3. Там, где имеются должные условия, провести до годовщины Октябрьского переворота летучие митинги. Издать листовку-воззвание».

Соглашательские организации не вели никакой работы на фабриках и заводах, считая, что кровавый режим деникинцев полностью парализовал революционную энергию рабочего класса. «Фабричные окраины Одессы представляют мертвое царство», — писал орган Одесского комитета так называемой народно-социалистической трудовой партии «Народное слово». Зато в профсоюзах соглашатели проявляли небывалую активность. Находясь на легальном положении, они захватили руководство профессиональными союзами в свои руки.

И полной неожиданностью было для сотрудников редакции «Народного слова», когда на второй день после опубликования статьи о «мертвом царстве» два рабочих-металлиста принесли в редакцию резолюцию, принятую на собрании одного из цехов завода Гена [21]. В резолюции говорилось:

«В это страшно трудное, но не критическое время, когда деникинская армия и весь мировой капитал жмет своим империалистическим прессом на Одессу и всю страну, чтобы уничтожить власть рабочих и утвердить власть буржуазии, мы, рабочие Красной Пересыпи, клянемся перед лицом пролетариата России, что наш бронированный кулак разобьет врагов. Мы не оставим нашей священной борьбы за коммунизм и социализм как в международном масштабе, так и внутреннем, пока не уничтожим всю буржуазию».

"Неуловимая для контрразведки"

Редакция «Одесского коммуниста» в первом нелегальном номере (№ 130—131) извещала:

«Как и прежде, «Одесский коммунист» будет живительным родником среди мертвой пустыни, никакие преследования и происки царских холопов не заставят замолкнуть его голос. В рабочих массах будут знать правду и пойдут за этой правдой, освященной потом и кровью трудящихся, борющихся за рабоче-крестьянскую власть, за власть Советов».

Беспощадно срывая покровы белогвардейской лжи и клеветы на Советскую власть и Коммунистическую партию, «Одесский коммунист» показывал гнилость и непрочность диктатуры Деникина, неизбежность ее гибели.

Гневным словом бичует газета социал-предателей, поступивших в услужение к кровавому диктатору, разоблачает литературных каинов из меньшевистского «Южного рабочего».