Схватка у Черного Моря

Меняет тактику по отношению к рабочим и сам Шиллинг. 16 января 1920 года газеты публикуют его «Письмо главноначальствующего к рабочим». В письме ни слова не говорится о всем том страшном и бесчеловечном, что принесли рабочим деникинская диктатура и ее ставленники на юге Украины. Как будто и не было тысяч рабочих, безвинно расстрелянных и замученных, изгнанных из заводов и фабрик, закрытых и разгромленных профсоюзов, клубов и других общественных организаций. Потеряв стыд и совесть, Шиллинг писал: «Прошу помнить, что я и мои помощники твердо знаем, что мы существуем и делаем свое дело для населения, а не население для нас. Мы всегда готовы выслушать вас, ваши нужды и прийти на помощь во имя законности, порядка и справедливости» ^{78}.

Тон этого письма, очевидно, был навеян впечатлениями от убийства ближайшего и наиболее свирепого помощника Шиллинга начальника контрразведывательного управления Кирпичникова. Шиллинг не мог не понимать, что карающая рука диктатуры пролетариата настигнет и его. Не случайно также и то, что после убийства Кирпичникова начальник штаба внутренней обороны Одессы полковник Стессель сообщил что впредь смертных приговоров политическим заключенным выноситься не будет. Он тоже опубликовал письмо к рабочим, и с лисьей хитростью уверял, что он их лучший друг.

Враг менял тактику. Он убедился, что никакие тюрьмы, пытки, расстрелы не могут сломить волю рабочего класса и трудового крестьянства к сопротивлению.

И если Деникин все время твердо держался лозунга «Единой и неделимой России», то, когда Советские войска начали уничтожать и гнать белогвардейцев к Черному морю, он решил сделать ход конем. В телеграмме на имя генерал-лейтенанта Лукомского от 1 января 1920 года Деникин пишет:

«Предлагаю передать Мак Киндеру [46] дословно следующее: Признаю самостоятельное существование фактических окраинных правительств, ведущих борьбу с большевиками.

Союзники должны: а) решительно и незамедлительно принять меры к охране флотом Черноморской губернии, Крыма и Одессы; б) оказать содействие в помощи живой силой со стороны Болгарии и Сербии; в) обеспечить тоннажем перевозку указанных в пункте «б» войск; г) продолжать снабжение вооруженных сил юга России».

Деникин пытается найти пути к объединению всех контрреволюционных сил, ведущих борьбу против советского государства. С этой целью он не прочь даже временно поступиться своими принципами в интересах привлечения на свою сторону всех буржуазно-националистических сил. В это время между Шиллингом и бывшим начальником штаба Одесского военного округа генералом Н. А. Марксом происходит довольно интересная беседа. Шиллинг вызвал Маркса из Крыма и от имени Деникина предложил ему «как ранее работавшему в Одессе и знающему местные условия и политические течения», оказать «Добровольческой» армии содействие в установлении контактов с петлюровскими и махновскими формированиями. Шиллинг сообщил Марксу, что Деникин изменяет свои взгляды и согласен признать те националистические правительства, которые ведут борьбу с Советами.

Шиллинг знал, что генерал Маркс еще до революции был либерально настроен, восторженно воспринял Февральскую революцию, потом что-то неполадил с Румчеродом [47] и уехал из Одессы. Но Шиллинг не знал, что генерал Н. А. Маркс на второй день после победы Октябрьской революции направил приветственную телеграмму В. И. Ленину и высказался за признание в Одессе и на территории Одесского округа власти Советского правительства. Тогда по требованию меньшевиков и эсеров из Румчерода Маркс был смещен с должности начальника штаба военного округа.

Теперь, выслушав предложение Шиллинга, Маркс сказал:

— Возвращаться к вам не буду. Свой путь я избрал еще в 1917 году. Трехцветное знамя уже не зовет вперед. Считайте сражение проигранным. Когда набегает волна, песчинке не удержаться. Против народной волны, поднявшейся в октябре 1917 года, не устоит ни Петлюра, ни Деникин, всех она сметет.

Огорошенный таким ответом Маркса, Шиллинг потерял хладнокровие и стал угрожать:

— Вы не думали, на что идете. Мы предлагаем вам должность, соответствующую генеральскому званию, а большевики заставят вас рыть окопы и траншеи.

Маркс с достоинством ответил:

— Когда молод был — сначала говорил, а потом думал. Теперь — прежде думаю. А что касается рытья окопов, то скажу: мозоли на руках не грязнят души.

Разве вы не видите, что «белое» движение превратилось в грязное? Барахтаться в этом омуте противоестественно и позорно для русских людей.

Шиллинг сказал Марксу, что он сообщит Деникину о его ответе. Через несколько дней генерал Маркс военным судом был разжалован в рядовые [48].

— С большевиками мало бороться одним штыком, необходимо помимо оружия противопоставить ему идею, могучую и великую идею,— говорил лидер одесских кадетов Велихов 19 января на митинге, организованном общественным комитетом содействия «Добровольческой» армии.