Схватка у Черного Моря

Ида Краснощекина: «Милая сестра, не тужи обо мне, будь революционеркой, успокой маму. Завещаю твоему малышу сделать то, чего не успела сделать я на революционном поприще».

Ида Краснощекина — маленькая, энергичная, неунывающая, даже накануне казни, в одну из тоскливых минут в камере, машинально написала на стене: «Жить хочу» и, встряхнувшись, сказала:

— Только чтоб взглянуть, как они будут работать при Советской власти.

Дора Любарская: «Я умираю честно, как честно прошла свою маленькую жизнь. Через 8 дней мне будет 22 года, а вечером меня расстреляют. Мне не жаль, что погибну, мне жаль, что мало мною сделано для революции... Я умираю как честная коммунистка. Мы, приговоренные, держим себя прилично, бодро. Сегодня читали в последний раз газеты... Скоро, скоро вздохнет вся Украина и начнется живая созидательная работа. Жаль, что не могу принять участия в ней. Ну, прощайте, будьте счастливы».

Яша Ройфман: «24 часа жизни осталось у меня и у Поли. Вместе венчает нас смерть [45]. Умираем за правду, за Советскую власть. За нас отомстят. Прошу вас, когда придет Советская власть в Одессу, похороните нас вместе...»

Сигизмунд Дуниковский: «...Меня били резиной, ногами, крутили руки, одну ногу тянули к лицу, другую к затылку, поднимали за волосы, клали на пол и танцевали по телу, били в лицо, зубы, револьвером по голове... Ночью я два раза пытался выброситься из окна 4-го этажа, но меня хватали и снова били. На рассвете меня опять вызвали на допрос, требуя, чтобы я назвал фамилии или адреса товарищей, работавших со мной. Снова били долгое время и ничего не добились, так как на все вопросы я отвечал незнанием... Ближайшие перспективы на воле так заманчивы, хочется жить, жить во что бы то ни стало. Без борьбы я не сдамся, без борьбы не умру, и если все же придется умереть сейчас, то встречу смерть с высоко поднятой головой».

В предсмертном коллективном письме молодые коммунисты писали из тюрьмы своим товарищам на волю:

«Девять коммунистов, осужденных 4 января 1920 года военно-полевым судом... на смертную казнь, шлют свой предсмертный прощальный привет товарищам. Желаем вам успешно продолжать наше общее дело. Умираем, но торжествуем и приветствуем победоносное наступление Красной Армии. Надеемся и верим в конечное торжество идеалов коммунизма. Да здравствует Красная Армия! Да здравствует Коммунистический Интернационал! »^{76}

Военно - революционный штаб принял решение освободить приговоренных к смерти по процессу «17-ти». Осужденных должны были перевозить из здания, где происходил суд (помещение Бульварного участка на Преображенской) в тюрьму. В этот момент боевой отряд под командованием Владимира Ачкасова должен был совершить нападение на стражу и освободить заключенных. Но намеченная операция не была осуществлена... Руководитель отряда Ачкасов и другие товарищи по отряду были арестованы. Деникинцы, боясь, что осужденных все же будут пытаться освободить, в тот же день расстреляли их в подвале Бульварного участка.

И. Краснощекина

Редколлегия «Одесского коммуниста» опубликовала в очередном номере стихотворение, посвященное памяти молодых борцов революции. Неизвестный автор писал:

В черном застенке, под пулями пьяными
Гордо друзья умирали.
Город в крови задыхался туманом,
Звезды тревожно мерцали.
Плакало небо, и слезы хрустальные
Жгли незастывшие раны.
Ветер принес нам приветы прощальные,
Месть и проклятья тиранам.

Вслед за арестом Владимира Ачкасова и других в ночь на б января был арестован и руководитель повстанческого движения П. С. Лазарев. Арестован он был как владелец торгово-посреднической конторы «Русь» купец Тонский. Самый тщательный обыск не дал в руки контрразведки никаких улик. Свой мандат Лазарев успел проглотить, а печать штаба спрятать. Но на второй день в контрразведку пришла взволнованная жена Лазарева и спросила, где находится ее муж Лазарев. Так деникинцам стало известно, что у них в руках находится не купец Тонский, а бывший командующий 3-й Советской армией, видный деятель Красной Армии. Через два дня Лазарев и его ближайшие помощники Владимир Ачкасов, Семен Святский и Маркус Дрейер были расстреляны. Газеты сообщали: «Все мучения встречал Лазарев как истинный революционер и приговор к казни выслушал с необычайным спокойствием и героизмом».