Схватка в западне

Тимофей увез Любушку из шукшеевского дома сначала на один из дальних полустанков, где разжился легкими розвальнями и упряжкой для Каурого. С полустанка они отправились в путешествие по зимним лесным дорогам на юг, через Дровяную, Могойтуй до станицы Таежной. Там и застала их весть о том, что власть в Чите перешла к большевикам.

Отец Софрона Субботова принял Тулагина с молодой женой настороженно.

— Оставил службу? Та-ак, м-да… — Он смерил Тимофея недоверчивым взглядом. — Время теперь — не поймешь какое, — заговорил, рассуждая сам с собой. — Царя нет. Бога забыли. Получается, одна революция… Нет настоящей власти, нет никакого порядка… Люди, што тараканы, в разные стороны разбегаются. А хто, где их ждет?

— Не переживайте, — сказал Тимофей Субботову-старшему, — мы ненадолго к вам. Завтра до своих краев подадимся.

— Мне што, живите. Я про время говорю нынешнее. Неразбериха… Как хочь Софрон там? Может, тоже уже отслужился? Может, к дому вскорости прибьется?

— Теперь вполне можно ждать, — уверил Тулагин.

Переночевав, Тимофей с Любушкой решили уехать от Субботовых. И тут — Софрон во двор. Как нарочно подгадал.

— Вы куда? И не думайте. Я — на порог, а вы — с порога. Не годится так, — задержал он их. — Поживете у нас маленько, потом видно будет, когда и куда вам ехать.

— Мы восвояси, в Селькинскую, хотим махнуть, — пытался сбить неловкость Тимофей. — Долго гостевать у вас нам тоже не с руки.

С приездом сына старый Субботов изменился до неузнаваемости. Улыбка с лица не сходила. По-другому о времени нынешнем заговорил. Это Софрон «перевоспитал» его…

Софрон рассказал Тулагину, что офицеры полка, в том числе и командир, полковник Комаровский, сразу же с приходом в город второго Читинского полка были арестованы, а рядовым казакам новая власть — Комитет советских организаций — разрешила разъехаться по домам.

— А помнишь, Тимоха, железнодорожника-бунтовщика, которого мы с тобой отпустили. Так нынче он в комиссарах значится. Приходил к нам в полк, с речью выступал, потом в казармах по душам с казаками разговаривал… О тебе справлялся: што да как с тобой? Говорил, разыщет тебя. А што, гляди и отблагодарит за спасение… Башкастый, видать. Как же его фамилия? Фу-ты! Запамятовал: Афонин, Агафонин или Аграфенников?..

Восвояси, в станицу Селькинскую, Тимофею с Любушкой уехать не удалось. Ехать, собственно, было не к кому. Отец умер в четырнадцатом году, мать еще раньше — в одиннадцатом. Из родства тулагинского в Селькинской жила лишь двоюродная тетка. Повидаться с ней надо бы, но события развернулись так, что поездку пришлось отложить. Перешедший границу в конце января атаман Семенов с четырехтысячным особым маньчжурским отрядом захватил значительную территорию юга Забайкалья и в конце февраля уже приблизился к Таежной.

В станицу прибыли посланцы Лазо, казаки-агитаторы из первого Аргунского казачьего полка, выступившего вместе с двумя сотнями читинских красногвардейцев-рабочих против семеновцев. Тимофей и Софрон примкнули к аргунцам. Любушка осталась в доме Субботовых…

Первый бой в рядах бойцов Красной гвардии против Семенова Тимофей и Софрон приняли под Даурией. А сколько еще им пришлось драться с белыми — под Агой, Оловянной, Борзей, Мациевской… Особенно трудными были бои в середине июля на подступах к Тавын-Тологою. За личную храбрость и умелое командование сотней (Тулагин к тому времени был избран сотником), проявленные при штурме пятиглавой сопки, Лазо от имени военно-революционного штаба Забайкалья вручил Тимофею почетное оружие — револьвер системы Смита — Вессона с выгравированной надписью…

А Любушка все жила у родителей Субботова. Жила в тревожном ожидании вестей о Тимофее.

Встретились они лишь в конце июля, когда последние остатки семеновских банд были выбиты с забайкальской земли. Командир полка разрешил Тулагину съездить за женой. Тимофей пристроил ее в санитарный взвод. Теперь они были вместе. Но ненадолго. Судьба снова разлучила их.

Сегодня этой разлуке шел пятнадцатый день.

* * *

Чернозеров кряхтя поднялся, проговорил:

— Отдохнули, однако… — Он осекся, указал рукой в сторону заимки. — Верховые? Прямиком, кажись, до нас.

Тулагин увидел спускавшихся в елань с восточного склона сопок конников. Человек тридцать. Это были его ребята. Собрал-таки Субботов до взвода бойцов. Молодчина, Софрон!

Не чувствуя под собой ног, Тимофей побежал к заимке. Конники уже спешились, расседлывали лошадей. Вон Хмарин, могучий, немного неуклюжий, враскачку направился к колодцу. А это самый маленький боец сотни, казак Каргинской станицы Пляскин, шустрый, вечно в движении, колобком покатился в избу. Степенный Глинов, разнуздав чалую кобылу, присел на корточки. Видимо, цигарку закручивает.

Субботов, завидев бегущего Тимофея, поспешил ему навстречу!

— Запалишься. Разве можно тебе такой прытью-то?

Тулагин в изнеможении упал в протянутые Софроновы рука, обхватил друга за плечи:

— Ничего, сейчас отдышусь… Собрал? Привел ребят?!

Софрон улыбался:

— Принимай, командир, тридцать шесть сабель.

5

Варвара захлопотала с ужином.