Схватка за Рим

Тотила же продолжал читать документ, поданный ему Гото.

«Долго не хотел великий король верить моей измене. Но наконец, не мог больше защищать меня: ему показали мои письма к византийскому императору, в которых я предлагал ему убить короля и уступить Византии весь юг Италии, если он признает меня королем северной ее части. Письма были подделаны так искусно, что когда по приказанию короля вырезали из них несколько слов и показали мне, я, не колеблясь, признал, что почерк мой. Тогда судьи показали мне все письмо и приговорили меня к смертной казни. Когда меня вывели из зала суда, мне встретился в коридоре Цетег, мой давний враг. Он хотел жениться на одной девушке, но мне удалось убедить ее родителей не выдавать ее за этого подозрительного человека. И ее выдали за моего друга, который увез ее в Италию. Он протеснился ко мне и прошептал: «Кого лишают возможности любить, тот начинает ненавидеть». Эти слова и особенно взгляд его убедили меня, кто именно был моим тайным обвинителем. Как последнюю милость, король тайно доставил мне возможность бежать из темницы. Долго скитался я под чужим именем в северных горах, наконец, вспомнил, что около Териолиса живет старый, преданный нашему дому, род Иффы. Я отправился к ним вместе со своим сыном, которого взял с собой. Верные люди приняли меня и моего мальчика, скрыли у себя под именем Варгса и выдали за сына старого Иффы. Так прожил я у них много лет. Но сына своего я хочу воспитать для мести клеветнику Цетегу. И если я умру рано, то пусть Иффы воспитывают его в таком духе. Надеюсь, что наступит день, когда моя невинность обнаружится. Но если этого не случится очень долго, то пусть мой сын, как только будет в состоянии владеть мечом, покинет гору Иффы и спустится вниз, в Италию, чтобы отомстить Цетегу за своего отца. Это мое последнее слово сыну».

Вскоре после того, как герцог написал это, – продолжал Тотила читать из другого свитка, – обрушившаяся скала убила его с несколькими моими сородичами. Я же, старый Иффа, вырастил его мальчика под именем своего внука и брата Гото, так как осуждение не было еще снято с его рода, и я боялся подвергать ребенка мести этого адского человека. А чтобы мальчик не проговорился как-нибудь, я и ему самому пока ничего не говорил. Но теперь он уже может владеть мечом, и я узнал, что в Риме царствует кроткий, справедливый король, который победил адского префекта, как утренняя заря – ночную тьму. Поэтому я и отправил молодого Адальгота ко двору этого короля и сказал ему, что он происходит из знатного рода и что по завещанию, должен отомстить префекту за гибель отца. Что отец его был герцог Аларих Балт, я ему не сказал, потому что имя это принесет ему больше вреда, чем пользы. Я особенно торопился отослать его с той минуты, как узнал, что он полюбил мою внучку Гото, несмотря на то, что считает ее своей сестрой. Конечно, в виду этого я тем более не сказал ему, что Гото – не сестра ему. Я слишком далек от того, чтобы путем обмана выдать свою внучку за потомка древнего знатного рода, бывшего покровителем нашего рода. Нет, если только на земле существует справедливость, он должен быть герцогом Апулии, как и его отец. Так как я боюсь, что скоро умру, а от Адальгота нет никаких известий, я попросил длинного Гильдегизеля записать все это».

«Я, Гильдегизель, получил за это писание двадцать фунтов лучшего сыра и двенадцать кружек меда, за что очень благодарен. И то, и другое было вкусно».

«Я отправлю эту рукопись с внучкой своей Гото к справедливому королю Тотиле. Он оправдает невинного сына невинного человека. Когда Адальгот узнает, что он – потомок благородных Балтов, и Гото – не сестра ему, тогда пусть он делает как хочет: или женится на пастушке, или откажется от нее. Одно только пусть он знает, что род Иффы никогда не был в рабстве, всегда был свободен, хотя и находился под покровительством дома Балтов».

– Ну, герцог Апулии, как же ты решаешь? – с улыбкой обратился Тотила к Ада льготу.

– О, сегодня же женюсь на Гото! – сказал юноша и, высоко подняв пастушку на руки, вскричал. – Вот, добрые готы, смотрите, это моя маленькая герцогиня! Тут к королю подошел граф Торисмут.

– Король, – объявил он, – к тебе прибыли далекие, чужие гости. Тот большой флот, который наша морская стража заметила уже несколько дней назад, прибыл теперь к нашей гавани. Это смелые, искусные в мореплавании люди севера из далекой страны Фулы. Их флот творит чудеса на море, но к тебе они прибыли, как мирные гости. Это – король Гаральд из Готеланда и Гаральда, очевидно, его жена, они хотят приветствовать короля Тотилу.

– Введи их, – отвергал Тотила. – Пусть герцог Гунтарис, герцог Адальгот, граф Тейя, граф Визанд и граф Гриппа встретят их.

Вскоре послышались чуждые готам военные звуки рогов, и на террасу вошли две очень высокие фигуры, мужчина и женщина, в сопровождении около двадцати человек, закованных в сталь. Все они имели совершенно светлые, длинные волосы и замечательно белую кожу и все отличались необыкновенно высоким ростом.

Гаральд подошел прямо к Тотиле.