Схватка за Рим

– Я думал сначала, что черный рыцарь, который встретил меня, король. А теперь, когда я узнал, что он не король, я вижу, что никто, кроме тебя, не может быть им.

– Добро пожаловать, братья из земли Фулы, к нам на берега Тибра, – приветливо ответил Тотила и тотчас усадил его и Гаральду за стол подле себя, а их свиту за ближайшие столы.

– Клянусь всеми Асами, у вас прекрасно! – сказал Гаральд.

– Да, – подтвердила Гаральда, – именно так я всегда представляла себе Валгаллу.

– Если тебе нравится у нас, брат, то останься с женой здесь подольше, – попросил Тотила.

– Ого, король Рима! – засмеялась великанша. – Еще не нашлось мужчины, который удостоился бы получить руку и сердце Гаральды: только Гаральд, мой брат, может победить меня в единоборстве и в метании копья.

– Потерпи, сестричка, будь уверена, скоро явится силач, который овладеет тобой. Да вот сам король: хотя он смотрится кротким, как Бальдур, но вместе походит на Сигурда. Померяйся-ка силой с ним!

Гаральда внимательно посмотрела на Тотилу и покраснела. Тотила же сказал:

– Нет, Гаральда, зачем бороться! Лучше пусть женщина мирно приветствует женщину: протяни руку моей невесте.

И он сделал знак Валерии. Та встала и подошла к гостье.

Гаральда бросила на нее недружелюбный взгляд, который, впрочем, тотчас смягчился и выразил восхищение.

– О, клянусь Фрейей, я никогда еще не видела такой прекрасной женщины! Не думаю, чтобы девушки в Валгалле могли сравниться с тобой.

– Наполним снова наши кубки, и я скажу вам, зачем мы приехали, – обратился Гаральд к Тотиле.

Глава XI

Итак, я начинаю, – сказал гость, выпив кубок вина. – Далеко на севере, где льды почти не тают, лежит наша родина. В песнях ее называют страна Фула, мы же зовем ее Готеланд. Король в ней – мой отец, старый Фроде, которого любит Один. Он гораздо умнее меня. Недавно он возложил корону на меня, на священном камне в королевской зале, чтобы я был ему помощником, ему уже сто лет, и он слеп. Певцы в наших залах рассказывают, что вы, готы, со своими Амалами и Балтами, были некогда нашими родными братьями. Вместе прошли мы Кавказ, когда отыскивали новые места для поселения. Но там мы разделились: мы пошли оттуда по следам волка на север, а вы сбились с пути, пошли за журавлем и пришли сюда, на юг. Правда это или нет, не знаю, но мы глубоко чтим родственные связи. Долгое время в нашу холодную страну приходили добрые вести о вас. И мой отец обменялся даже подарками и посольствами с вашим славным королем Дитрихом или Теодорихом, как он назывался здесь. Но вот пришла печальная весть о смерти Теодориха, и затем одна за другой пошли вести все более и более печальные. Купцы, приезжающие к нам за мехами и янтарем из земель саксов, франков, бургундов и прочих, говорили, что у вас начались большие неурядицы, говорили о поражениях, измене, о войне готов с готами, и наконец, пришел слух, что коварный князь греков победил вас. Отец мой спросил: «Неужели же ни один из князей, которые так вымаливали милости Теодориха, не помог вам?» Но купец-франк засмеялся. «Когда отворачивается счастье, отворачиваются и друзья, – ответил он. – Нет, им никто не помог. И бургунды, и вестготы, и герулы, и тюринги, и мы, франки, – все бросили их. Мы, франки, раньше других». Тогда мой отец, король Фроде, ударил палкой о землю и гневно вскричал:

– Где сын мой, Гаральд?

– Здесь, отец, – ответил я, взяв его руку.