Схватка за Рим

– Как велики наши потери за вчерашний день? – спросил Витихис.

– Три тысячи убитых, – мрачно ответил Тейя.

– И шесть тысяч раненых, – добавил Гильдебранд.

– Что же делать? – с болью сказал Витихис. – Иного пути нет. Тейя, отдай приказ к новому штурму.

– Как? Что? – вскричали в один голос все три предводителя.

– Это необходимо, – ответил Витихис.

– Король, – сказал Тейя, – вчера мы не взяли ни одного камня этой крепости, а сегодня у тебя на девять тысяч человек меньше.

– И притом они впали в уныние и сильно устали, – добавил Гильдебранд.

– Но мы должны овладеть Равенной! – вскричал Витихис.

– Мы не возьмем ее штурмом, – ответил Тейя.

– Посмотрим!

– Король, – сказал ему Гильдебранд, – я стоял перед этой крепостью с великим Теодорихом. Мы штурмовали ее семьдесят раз – и все напрасно: мы взяли ее только голодом, после трех лет осады.

– Другого выхода нет, – ответил Витихис. – Мы должны взять ее. Тейя, иди, отдай приказ.

Тейя собрался идти, но Гильдебранд удержал его.

– Подожди, – сказал он ему. – Мы не должны молчать. Король, штурм невозможен: готы ропщут, они не послушают тебя сегодня.

– Да? – с горечью ответил Витихис. – Штурм невозможен? В таком случае возможно только одно, и если бы я сделал это вчера, то три тысячи павших готов жили бы. Гильдебранд, возьми эту корону и посох, отнеси в лагерь бунтовщиков и отдай Арагаду. Пусть он женится на Матасунте, тогда я и мое войско признаем его королем.

И в изнеможении он бросился на постель.

– Ты в бреду! – вскричал Гильдебранд.

– Это невозможно, – решил Тейя.

– Невозможно… Все возможно! И битва невозможна? И отречение? Говорю тебе, старик, что после требований Равенны нет другого пути. Он замолчал. Друзья его переглянулись, и затем старик сказал:

– Не чего же они требуют? Скажи нам, ведь, может, мы придумаем иной исход: восемь глаз видят лучше, чем два.

– Нет, – сказал Витихис. – Ничего нельзя придумать. Вот их условия. Прочти!

Старик взял пергамент и прочел:

«Готы и граждане Равенны объявляют обоим войскам, обложившим город, что они, вспоминая благодеяния великого короля Теодориха, останутся верны его дому, пока существует хотя бы один потомок его. Поэтому в настоящее время мы признаем своей королевой только Матасунту и только ей откроем ворота».

– Непостижимо! – вскричал Гильдебад.

– Они с ума сошли! – поддержал Тейя.

– Я понимаю, в чем дело, – ответил Гильдебранд, складывая пергамент. – Город в руках приверженцев Теодориха. Этот король взял с них клятву, что они всегда будут верны его роду и не признают короля из другого дома. Я также клялся вместе с ними, но я подразумевал только мужских потомков, – вот почему я и признал Теодагада. Но граф Гриппа, начальник Равенны, очевидно, считает себя связанным этой клятвой и относительно женщин. И верьте мне – я хорошо знаю его, – этот седой упрямец, который дрался рядом с Теодорихом и мной, скорее позволит изрубить в куски и себя, и всех своих людей, чем изменит клятве.

– Вот видишь, – сказал Витихис. – Город необходимо взять силой. Вчера я пытался, но безуспешно. Сегодня вы говорите, что войска не пойдут на штурм. Следовательно, надо уступить. Я и уступаю. Пусть Арагад женится на княжне и будет королем. Я первый принесу ему клятву верности и рядом с его верным братом буду защищать государство.

– Никогда! – вскричал Гильдебад. – Ты наш король и должен им оставаться. Никогда не склонюсь я перед тем мальчишкой! Позволь мне завтра отправиться в лагерь бунтовщиков, я один вырву из их рук эту княжну, перед рукой которой, точно по волшебству, откроются крепкие ворота, и приведу ее в наш лагерь.

– И что же мы выиграем этим? – спросил Тейя. – Она ничем не поможет нам, если мы не признаем ее королевой. А разве тебе хочется еще женского владычества? Мало тебе Амаласунты и Теодолинды?

– О нет, – засмеялся Гильдебад. – Да хранит нас Бог от женщин-правительниц!

– Вот потому-то я хотел взять город силой, – сказал Витихис.

– Так мы голодом заставим их сдаться.

– Это невозможно, – ответил Витихис. – У нас нет времени ждать: через несколько дней может явиться Велизарий. Он быстро разобьет и нас, и бунтовщиков, и возьмет Равенну. А тогда – прости царство готов! Мы имеем только два выхода: штурм…

– Он невозможен, – сказал Гильдебранд.

– Или уступка. Тейя, возьми корону.

– Подожди, Тейя, я вижу выход, – сказал Гильдебранд, с тоской и любовью взглянув на короля, – единственный, тяжелый выход. Но ты должен согласиться на него, хотя бы он семь раз разбил твое сердце.

Витихис вопросительно взглянул на него.

– Выйдите, – сказал старик, обращаясь к Тейе и Гильдебаду. – Я должен поговорить с королем наедине.

Глава VIII

Долго говорил Гильдебранд с королем. Все громче и болезненнее звучал голос Витихиса, в страшном волнении ходил он по палатке. Гильдебранд же сидел, опершись подбородком на руки, спокойный, как сама судьба.

– Нет! Нет! Никогда! – кричал Витихис. – Это жестоко! Преступно! Невозможно!

– Это необходимо, – ответил Гильдебранд, не двигаясь.