Схватка

У белоствольной березы остановился, оглянулся и нараспев крикнул:

— Е-мель-ян!

Ответа не последовало. Зато стрельба усилилась. Даже возгласы, катившиеся от реки, услышал Янка.

— Ну скажи, красавица, куда мне кинуться? — вдруг, будто к живому существу, обратился Янка к березе. — Позади немцы, а Емельян, командир мой, где?.. Не ведаешь... И я тоже не зн...

Одеревенел язык: что-то огненное кольнуло сзади меж лопаток, и пополз Янка вниз.

— Кажется, они меня продырявили, — произнес он вслух.

Немного полежав, отчего, как почувствовал Янка, ему полегчало, он решил встать. Обеими руками обхватил ствол березы и ничего больше не мог сделать: ноги не слушались его.

Тошно стало и невыносимо душно. Бисеринки пота усеяли лоб, щеки, нос... В глазах замельтешили черные точечки...

Но на уме был Емельян. Вспомнил его слова, сказанные, правда, давно, однако не забылись: «Сам погибай, но товарища выручай!».

Рука потянулась в карман и извлекла оттуда нож. Затем Янка, припав к березе, на белоснежной коре острым лезвием нацарапал: «Он живой. Тут ищ...» Не дописал. Не смог. Рука поползла по стволу вниз, упала прямо на снег...

Привез мертвого Янку Гука в Гать Змитрок Костюкевич. Он тоже выполнял задание товарища Антона, для чего находился за разъездом Дубки в деревне Челющевичи. Возвращаясь, он попал в тот же лес, что и Янка. Ехал себе на розвальнях и вдруг видит: у самой дороги лежит, привалившись к березе, человек...

И бересту, на которой Янка ножом вырезал слова «Он живой. Тут ищ...», Змитрок тоже привез.

— Что бы это значило? — спросил Виктор Лукич Костюкевича, указывая на бересту.

— Я так понимаю: Усольцев жив. Ищите его здесь, в лесу.

— Верно. Надо искать! — и секретарь райкома попросил деда Сымона запрягать в сани коня.

Дед Сымон, захватив в сенях сбрую, подался к сараю, а Марыля, достав из сундука тетрадные листки, которые передал ей на сохранность Емельян, протянула их Виктору Лукичу.

— Что это?

— Емельяном писано, — ответила Марыля. Виктор Лукич развернул листки и стал читать:

«Здравствуй, моя родная кровинка — сынуля Степашка!

Пишу тебе это письмо из Белоруссии, с земли, которая объята огнем. Фашисты, враги наши, жгут дома, расстреливают честных и добрых людей. Но земля белорусская не сдается. Она борется. И я тоже здесь сражаюсь с врагами. Называюсь я партизаном, подпольщиком.

Вот только что получил боевое задание — важное и ответственное. Выполню его — спасу многих наших людей от смерти. Поэтому я должен его выполнить. И я горжусь, сынок, что мне доверена эта задача.

Не буду кривить душой: с таких операций живыми не возвращаются. Да, сынуля мой родной, может так случиться, что я сложу голову, значит, это мой последний разговор с тобой.

Не пугайся, милый, крепись. И маму береги, и Катюшу нашу не обижай. Живите ладно, дружно. А коли меня вспоминать будете, то без слез. Договорились?

Я, конечно, мечтал о встрече с вами, ибо люблю жизнь. Как это чудесно — жить, дышать, ходить по земле, видеть голубое небо и вас всех. А жизнь, когда уничтожим проклятого Гитлера, будет прекрасной. Сады будут цвести, города строиться, наша страна наполнится весельем и счастьем.

За такую жизнь и умереть не много. Это же не смерть, а бессмертие.

Вырастешь большим, сынок, — осмыслишь и поймешь, что для советского человека счастье и свобода Родины — превыше собственной жизни.

Я хочу, чтобы ты, Степашка, был добрым сыном, верным гражданином нашей славной Родины, чтобы ты был умным и грамотным, заботливым и честным.

Я рад, что вы у меня есть, значит, жизнь моя продолжается, и фамилия наша будет жить долго и вечно: ты ведь, сынок, тоже Усольцев, и дети твои будут Усольцевы, и внуки, и правнуки... Вот как далеко пошагают Усольцевы!

Ну, кажется, мне пора собираться в дорогу. Уже сумерки окутали землю. Люди спать ложатся, а мне не до сна. Я пойду врагов истреблять.

Прощай, сынок. Кланяйся маме, Катеньке. Целуй их крепко-прекрепко. Будь в доме мужчиной. Замени меня во всех домашних заботах. Я уверен, что так и будет!

Сынок! Напоследок хочу сообщить тебе, что здесь, где я нынче воюю, живут очень душевные и добрые люди. Их много, всех не могу перечислить. Они делятся со мной всем, что имеют. Помогают мне бить врагов, кормят меня. Я хочу, чтобы и ты, и Катюша, и мама знали их. Когда отгремят бои и свалится в могилу последний фашист, когда смолкнет последний залп орудий, наступит тишина победы и на землю придет мир, приезжайте в эти края и побратайтесь с моими боевыми друзьями. Вам поможет их разыскать девушка по имени Марыля, а по фамилии Савицкая. Она вам сообщит мой адрес. И еще просьба: найдите девочку Олесю Марголину — внучку бабушки Анюты из деревни Поречье. Она однажды спасла меня от смерти. Как это было — сама расскажет. Вот, кажется, и все.

Обнимаю. Целую. Твой папаня Емельян Усольцев».

Долго стояла мертвая тишина в горнице, до тех пор пока не вошел дед Сымон, прямо с порога сообщивший, что лошадь запряжена.

— Эх, Емельян, Емельян! — произнес Виктор Лукич.

— А я не верю... Не хочу верить... Без товарища Усольцева нам нельзя никак... Поехали.