Скиф

Ночь не спала почти – волновалась .

Утром накрасилась, как Зоя научила, оделась в ее презенты, материн новопассид в сумку кинула и в техникум.

Студенты и, правда, головы сворачивали. Люба обзавидовалась, выпытывала все занятия, откуда наряд такой у Вари образовался и с какой-такой стати ей прикрывать ее на ночь? Но девушка отмахивалась, отвечала скупо, не впопад. В голове другое вертелось – какой он, тот с кем ей придется ночь провести? Умный или дурак, грубый или ласковый, молодой или старый, красивый или нет? Вроде без разницы, все равно хорошего в том нет, но если уж не выбора, ни выхода, то пусть бы судьба хоть одно послабление сделала – не дурака, не дегенерата, не внешне отталкивающего послала.

На перемене к Зое пристала, пока та в туалете курила:

– Какой он?

– Скоро узнаешь, – улыбнулась хитро. – Да не бойся ты, клиент вменяемый, если поперек не идти.

– Самодур, что ли?

– Самолюбивый очень. В два к технарю подрулит – познакомитесь. Мой совет – не отсвечивай, не ломайся. Как закончите – позвонишь. Я подъеду, домой отвезу, бабки выдам.

– Как я с такими деньгами домой завалюсь? – ужаснулась Варя, представив огромную сумку в которую мать или Жанна обязательно залезут. Любопытные до неприличия. Что потом будет и что на естественные вопросы городить – лучше не думать.

– Карты есть, дремучесть ты моя. Маленький кусочек пластика с кодом на предъявителя, – пропела Федорова. – Что-нибудь еще?

Варя помялась и выпалила:

– А как оно вообще?

– Что? А – а! Он покажет, – рассмеялась. Весело ей было, а Варю то в озноб, то в холод от ожидания. Так и нервную горячку схватить недолго.

Конечно, Зое что? Огонь и воду прошла.

– Быстрей бы все закончилось .

– Это как он отпустит.

– То есть?

– Время до утра. А утро понятие растяжимое. Может в шесть выпинает, а может в одиннадцать.

– А занятия?

– Забьешь.

Ужас! На занятия наплевать, матери наврать, Диме изменить, ночь с чужим незнакомым мужчиной провести не любимой – вещью. Переживет ли?

Отказаться? Очень хочется. Послать к чертям всех и в монастырь, как в древности, чтобы ничего не видеть, не знать, не слышать. Как улитка в скорлупу и нет ее.

Варя поежилась:

– Время сколько?

– Пятнадцать первого, – откинула сигаретку. – Хватит тебе святую недотрогу изображать. Радуйся, что кому-то от поворота в голове девственность твоя понадобилась. Могла бы при своих интересах остаться. Нетронутая, но одинокая. Проводила бы Диму своего на тот свет и дальше бы себя берегла, – приобняла снисходительно, на выход продвигая.

Встречаются же наивы такие убогие. Кому скажи – не поверят. Восемнадцать девочке!