Скифия глазами эллинов

Другая эрмитажная ваза — апулийский кратер — покрыта росписью с множеством фигур (рис. 22). На шейке сосуда представлена битва греков с амазонками, а основное пространство заполнено персонажами мифа об Ифигении в Тавриде. В центре — храм с ионийскими колоннами; там стоит Ифигения в плаще и нарядном длинном хитоне, украшенном вертикальной цветной полосой и узорами на подоле. Как главная хранительница храма она держит в руке ключ, о котором упоминает Еврипид.[423] Внутри храма на постаменте — статуя Артемиды с копьем в одной руке и факелом в другой. Богиня представлена в движении: ее голова повернута влево, нога отставлена в сторону и опирается лишь на носок. Живописец явно срисовал богиню с какой-то современной ему мраморной или бронзовой статуи, не заботясь о том, чтобы придать ей вид архаического деревянного изваяния, каким оно, по словам Еврипида, представлялось в мифе.[424] Такие статуи были небольшими и имели вид застывших фигур с опущенными вдоль туловища руками.

Слева к Ифигении приближается Пилад в плаще, с дорожным посохом и привязанной за плечами шляпой, которую обычно надевали путешественники. За ним, облокотившись на чашу, стоит Орест. Верхний ряд композиции по бокам храма отдан фигурам богов: слева Ирида и Афина, справа Артемида и Гермес. Ниже расположились гречанки, беседующие с персонажами в условных восточных костюмах. Наверное, это тавры, так как действие происходит в их стране. Однако их облик не отличается от амазонок, которые изображены на шейке кратера, так что для художников они были не более реальны, чем другие мифические герои.

Из гречанок, помощниц Ифигении, состоял хор трагедии Еврипида, который пел о себе:

Раздолье родимых лугов,
Где кони пасутся, и башен
Красу, и садов
Европы тенистую негу
И отчий чертог покинули мы.[425]

Гречанки изображены художником как элегантные дамы его времени. Одна держит зонтик, принадлежность только богатой женщины, и протягивает вооруженному варвару шкатулку, вероятно, с украшениями. Другая подает собеседнику венок, а третий персонаж в варварском костюме собирается надеть венок на шею лани — священного животного Артемиды. Эта лань напоминает о том, как богиня заменила ею Ифигению на жертвенном костре в Авлиде.

Живопись кратера не иллюстрирует отдельный эпизод мифа, как на кампанской амфоре, а дает серию изображений различных персонажей мифа. Нам неизвестно о какой-либо роли в этом мифе Гермеса и Ириды, поэтому можно предположить, что художник имел в виду утраченную теперь версию сказания. Скорее всего это было какое-то литературное произведение, так как устному преданию не свойственно вводить в ткань рассказа многочисленные второстепенные действующие лица.

Рис. 23. Ифигения в храме Артемиды. Кампанский краснофигурный кратер IV в. Музей Изобразительных искусств им. Пушкина. Москва

Третья ваза — кампанский кратер из Музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина (рис. 23). Фигур здесь значительно меньше, а храм почти идентичен изображенному на эрмитажном кратере. Внутри храма стоит Ифигения в украшенном орнаментом хитоне и плаще и с ожерельем на шее. В руках у нее ключ, а рядом небольшая архаическая статуя богини, соответствующая описанию Еврипида. Слева к храму приближается Орест, а справа сидит сама богиня Артемида, беседующая со своим братом Аполлоном. Боги присутствуют здесь как покровители героев мифа: Артемида — Ифигении, Аполлон — Ореста.

Декорации на сцене афинского театра были столь же далеки от действительности, как и рисунки Таврики на вазах. Об этом позволяет судить роспись одного аттического кратера из собрания Лувра с изображением декорации к трагедии «Ифигения в Тавриде». Декорация представляла два небольших храма с фронтонами, соединенными одной крышей. В одном из них нарисован царь тавров Тоант в скифском одеянии с луком и копьем в руках; в другом — Ифигения в хитоне и гиматии, накинутом на голову; ее наряд дополняют серьги, ожерелье и браслет.[426]

Подобно Еврипиду греческие художники изображали храм и статую таврской богини в чисто эллинском облике, а тавров в условно варварском костюме с длинными шароварами. В отличие от писателей вазописцы не смогли поведать зрителю чего-либо определенного о киммерийцах и таврах. Это показывает, насколько греки, жившие вдали от Северного Причерноморья, мало знали об этих народах. Совершенно иная картина разворачивается перед нами в эллинском искусстве, когда художники обращаются к изображению скифов.

Скифы в аттической вазовой живописи

Прежде чем рассмотреть интересующие нас сюжеты на аттических вазах, напомним, что в VI—V вв. Афины производили для экспорта огромное количество керамической парадной столовой посуды и сосудов для различных религиозных ритуалов, а также для хранения украшений, духов, благовоний, румян, белил и др.