Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 1

Богиня на зеркале — явно хозяйка всего священного предмета и центр системы изображенных мифов. Ее фигура больше всех в высоту, она господствует над хищниками, беспомощно висящими в ее руках, а ноги ее властно опираются прямо на центральную розетку, т. е. богиня соотнесена с центром композиции, с мировой горой и центральным каршваром. Поэтому не слишком важен вопрос, в какой стороне света помещено ее изображение.

Образ богини в секторе I соответствует распространенному в искусстве Ионии и Передней Азии образу «хозяйки зверей», в которой слились образы богини гор Кибелы и девы Артемиды. Однако за иконографией «хозяйки зверей» просматривается образ иранской богини горы Хукарья Девы Ардви-Суры Анахиты. В гимне в ее честь (Яшт 5) отмечены черты, совпадающие с образом богини на зеркале: она так же туго и высоко подпоясана, а ее диадема восьмичастна и подобна колеснице, что перекликается как с диадемой на голове келермесской богини, так и с восьмичастностью и колесовидностью оборотной стороны зеркала. Самое примечательное, что в гимне отмечена двучастность одежды богини: на ней основная одежда («наряд», «мантия»), расшитая золотом, а сверху — дополнительная («бобровая накидка», «бобровая шкура»). На келермесской богине также надета основная одежда, покрытая богатым орнаментом, поверх нее (?) надето нечто с необычайно бугристой поверхностью, не имеющей аналогии ни в других изображениях одежды «хозяйки зверей», ни в иных изображениях на зеркале. Столь же и даже еще более бугристой изображена та странная куртка мехом наружу, которую шьют двое мужчин-энареев на пекторали из Толстой могилы, связанная с культом богини Аргимпасы (Мачинский 1978б). Можно предположить, что на келермесской богине изображена меховая одежда — правда, не бобровая, а скорее, из бараньего или козьего меха (ср. Яшт 5).

Изображения в двух соседних секторах 2 и 8, вероятно, отчасти связаны с образом богини, поскольку доминирующие в них львы тесно связаны с образами Кибелы; эти изображения могут обладать и самостоятельной символикой, обозначая те или другие стороны света или времена года. В секторе 5 изображена борьба с грифоном двух голых, покрытых шерстю длинноволосых мужей, происходящая около покрытого бурными волнами водоема, обычно именуемого «плетенкой» (Максимова 1954). В одном из фрагментов «Аримаспейи» Аристея аримаспы охарактеризованы эпитетом «лохматые» (fr. 5 Bolton), что одни понимают как указание на волосатое тело (Болтон 1962), другие — на густоволосую голову. Аримаспы на зеркале удовлетворяют обоим вариантам перевода. Водоем, расположенный около розетки, т. е. подле сакрального горного центра, может соответствовать и «златотекущему» потоку (Эсхил), где неподалеку от Рипеев борются аримаспы с грифонами, и волнующемуся озеру Воурукаша, куда весной, по «Авесте», стекает с горы Хукарья река Ардви, воплощение Ардви-Суры, она же — «златотекущий канал» («Бундахишн»). У Воурукаша, напомним, происходит борьба Святого Духа и героев с различными чудовищами.

Границы водоема, его «береговая линия», обозначены двойной линией, на которой и стоят ноги «аримаспов» и «грифона». Точно такие же двойные линии, как бы продолжающие внешний берег водоема, изображены только в соседних секторах 4 и 6. Они слегка смещены по отношению к линии в секторе 5, однако совершенство композиции зеркала убеждает, что при первоначальной разметке линии точно продолжали друг друга. Эти линии, продолжающие береговую линию водоема, либо говорят о том, что стоящие на них персонажи тоже находятся на его берегу, либо, что вероятнее, изображают две реки, соединенные с водоемом, соответствуя рекам Вангухи, Ранха или Ардви, впадающим в озеро Воурукаша («Авеста», «Бундахишн»).

Тогда понятно изображение древа в секторе 4, растущего из двойной линии (у реки?) и, на первый взгляд, выпадающего из образной системы зеркала. Древо изображено на втором плане (что необычно), а на его фоне выступает могучий зверь, в котором М. И. Максимова не без оснований усматривала черты тигра (Максимова 1954). На острове озера Воурукаша росло святое «Древо всех семян». Однако вероятнее, что здесь изображено другое древо — Гаокэрна или Хаома (Хом), которое древнеиранская традиция иногда помещала на берегу озера Воурукаша, а иногда на берегу впадающего в него «потока Ардви-Суры» («Бундахишн» IX, XXVII) или реки Ранхи. Дерево это воскрешает из мертвых и охраняет от бесплодной старости; в его ствол была помещена фраваши (в данном случае — изначальная душа) Заратуштры, хранившаяся там до его воплощения («Бундахишн» IX, XXIV, XXVII). К слову, забота об упавшем в землю семени Заратуштры, из коего родится будущий Спаситель, была поручена Анахите («Бундахишн» XXIII). Древо Гаокэрна охраняется рыбой Кар. В данном случае стражем древа выступает заслоняющий его собой тигр или барс.