Скифия–Россия. Узловые события и сквозные проблемы. Том 2

Среди народов, описываемых Геродотом, к славяно-балтскому этноязыковому массиву, по общему мнению, могут быть отнесены, скорее всего, невры, жившие в верховьях Южного Буга и севернее и позднее передвинувшиеся на Днепр. Об их обрядах и мифах Геродоту известно немногое, однако следует отметить поразивший его и слышанный от «очевидцев» рассказ о том, что каждый невр на один день в году превращается в волка, а также утверждение, что за поколение до похода Дария невры переселились на восток из-за огромного количества змей, появившихся из пустынных северных земель, т. е. из области Центрального Полесья в бассейне Горыни, название которой, по О. Н. Трубачеву, восходит к дославянской субстратной кельто-иллирийской основе. Надо отметить, что Полесье до сих пор является местом, славящимся обилием гадюк, и не исключено, что мистически осмысленный факт достижения «пика» в росте змеиного поголовья мог вызвать временное переселение невров. Отметим, что древнейшее упоминание о змеях и некой «оппозиции» к ним связано с областью Горынского Полесья, позднее ставшей западной границей враждебной Киеву Древлянской земли, что следует взять на заметку в связи с широко известным и обычно осмысляемым как производное от «гора» прозвищем Змея Горыныча в русском фольклоре.

III. 3. Мотив женщина – вода в общеславянской мифообрядовой системе в области Подунавья и Поднепровья (VI – сер. IX в.). Наиболее раннее упоминание имени славян содержится в сочинении уже цитировавшегося Псевдо-Кесария (ок. 525 г.). Он рассказывает о «зверском» образе жизни этих подвижных лесных жителей, противопоставляя их мирным «данубиям» – романоязычным христианам Подунавья, и отмечает, что они «вызывают друг друга волчьим воем» (что ассоциируется с рассказом о неврах и со вторым наименованием славянского племени лютичей – «вильцы», т. е. «волки»), а также упоминает об убиении славянами женщин и детей. Из контекста создается впечатление, что речь идет в первую очередь о некоей «внутриславянской практике», хотя, конечно, не щадились женщины и дети и при военных действиях. Упоминание об особом употреблении ампутированных женских грудей позволяет предположить, что речь идет в первую очередь о ритуальных убийствах; известную аналогию этому рассказу составляет рассказ ПВЛ о том, как во время восстания 1071 г. в Верхнем Поволжье волхвы взрезали заплечья у женщин, вынимая оттуда «спрятанные» жито, рыбу, мед, и затем убивали их. Правда, описанное событие происходило на славяно-финской окраине Руси и подобные обычаи зафиксированы и у мордвы, однако вполне возможно, что и славяне издревле имели подобные же общераспространенные представления о связи женщины с плодородием. Не исключено, что убиение женщин и детей было связано с жертвами, приносимыми рекам и низшим божествам. В пользу этого говорит как засвидетельствованный Львом Диаконом обряд утопления русами младенцев в Дунае, так и сопоставление с данными Прокопия (ок. сер. VI в.), к которым переходим ниже.

Прокопий утверждает, что «владыкой надо всем» у склавинов и антов являются «бог, творец молний» (вероятно, Сварог или Перун), распоряжающийся жизнью и смертью, которому они приносят в жертву быков. Затем он сообщает, что «они почитают и реки, и нимф, и всяких других демонов, приносят жертвы им и при помощи этих жертв производят гадания» (Procop. Goth. VII, 14, 23–24).

В число этих неназванных конкретно жертв могли входить и человеческие (женские и детские преимущественно) жертвоприношения, на которые, видимо, указывает Псевдо-Кесарий. Важно отметить, что в единые комплексы у Прокопия объединены, с одной стороны, бог молний – бык (тема жизни и смерти), с другой – почитание рек, нимф, неких «демонов» и тема гадания. Прямого противопоставления двух комплексов у Прокопия нет, но отметить столь точно установленные им связи, в частности связь река – низшие женские божества («нимфы») – «демоны», необходимо.

К сведениям Прокопия и Псевдо-Кесария можно присоединить свидетельства Псевдо-Маврикия и арабских авторов о самоудушении славянских женщин в случае смерти мужа.

Подтверждением данных Прокопия о значительной роли, которую играли водные культы в религии древних славян, служит сообщение Новгородской Первой летописи младшего извода о том, что, наряду с культом «бесов на горах», т. е. верховных богов, там, где «ныне же <…> святые церкви <…> стоят», поляне, кроме того, еще во времена Кия (VII–VIII вв.) «жруще озером и кладезем и рощением, якоже прочии погани». Важно отметить, что если имена трех братьев (Кий, Щек, Хорив) закрепились за тремя киевскими холмами, то имя их сестры совпадает с названием протекавшей поблизости речки Лыбедь, где и позднее в низине на берегу реки жили киевские княгини (Рогнеда, Предслава), что лишний раз говорит о сакрально-профанной связи «женского» и «водного».