Скифская чаша

— Кстати, — оживилась Кубиевич, — со следующей недели вы будете получать на триста марок больше.

— С меня подарок.

— Мне нравится парижская парфюмерия.

— А я люблю дарить ее женщинам. Не говоря уже о таких красивых, как вы.

Катя покраснела от похвалы. Повернулась к Максиму так, чтобы увидел высокую грудь. Однако созерцание Катерининых сокровищ не входило в план Рутковского: знал, что Кочмару вряд ли понравится такая акция, и ретировался, послав девушке воздушный поцелуй.

Во время обеденного перерыва Рутковский не направился вместе со всеми в буфет. Выскочил на улицу, прошел несколько кварталов, пока не набрел на телефон-автомат. Бросил монету и набрал номер.

— Посредническая контора господина Генриха Штаха? — спросил. Воцарилась пауза — видно, на другом конце провода не ждали звонка. Наконец сочный баритон ответил:

— Вы неправильно набрали номер. Добавьте единицу.

— Спасибо. — Рутковский положил трубку. Итак, встреча состоится завтра. Если бы человек сказал — добавьте двойку, они бы встретились послезавтра, так было условлено еще в Центре, и завтра на одной из боковых улиц за олимпийским стадионом будет стоять белый «пежо» с букетом роз у заднего стекла.

* * *

«Пежо» стоял в точно условленном месте, и розы, правда немного увядшие, лежали на месте. Максим открыл дверцу, сел на переднее сиденье, спросив:

— Господин Висбах, если не ошибаюсь?

— Да, я, — ответил человек по-немецки и посмотрел на Максима с интересом. Был он средних лет, с залысинами, в очках, и вид у него был какой-то мрачный. Рутковский почему-то пожалел, что на связь с ним не вышел владелец вчерашнего бодрого баритона. — Петр Висбах к вашим услугам. — Он подождал, пока за угол повернет желтый «фольксваген», и тронулся, когда поблизости не было никого: потому и выбрано было это пустынное тихое место — могли легко установить, не следят ли за Рутковским.

«Пежо» выехал на широкую улицу, сразу вильнул налево: никто не прицепился им на хвост, и мужчина подал Максиму руку.

— Олег, — отрекомендовался он, — называй меня Олегом. Если ничего не случится, я буду поддерживать с тобой связь. Есть полчаса, хочешь, выпьем кофе?

— Нет, — отказался Максим, — повози по городу, мне приятно разговаривать с тобой по-русски.

Они ездили ночными, залитыми неоновым светом мюнхенскими улицами, и Максим рассказывал о своих первых шагах на РС. Олег слушал внимательно. Рутковский с самого начала обратил внимание на это свойство Олега: слушать, не задавая вопросов, пока собеседник не выговорится до конца. Когда наконец Максим умолк, Олег приказал:

— Давай!

— Что?

— Слепок ключа.

— Смотри, а я и правда заговорился.

— Бывает, — согласился Олег, — так бывает, когда долго не видишься со своими.

Максим подал коробочку со слепками. Олег спрятал ее осторожно, будто была из стекла.

— Ну ты и даешь! — похвалил.

— Случай.

— Какой же случай. Расчет.

— Могло бы и не случиться.

— Конечно, могло. Но когда появился первый шанс, ты его использовал. — Вдруг весело засмеялся. — Ключ от главного сейфа: об этом можно только мечтать!

— Когда сделаете?

— Вот что! — сказал серьезно. — Два месяца сиди и не рыпайся. Тебя переводят на новую должность и будут контролировать каждый шаг. Понимаешь, скрытые камеры, неожиданные обыски, запись разговоров и вульгарная слежка. Ключ получишь через два месяца.

— Да, — согласился Максим, — с собой носить его нельзя, а прятать где-то также небезопасно.

— То-то же. Через два месяца получишь и технику.

— У меня все.

— Когда ты сможешь приобрести автомобиль? — вдруг спросил Олег.

— Получаю не так уж и много... Но постараюсь...

— Нужно поскорее. Одолжи у брата. Кстати, как у вас сложились отношения?

— Нормально.

— А если нормально, грешно не воспользоваться. За два месяца немного отложишь, немного займешь — на первый взнос хватит. Покупай дешевую.

— Совсем дешевую не годится — престиж.

— Возьми «рено» или «фиат»...

— «Фиат» мне нравится. Придется идти на курсы водителей.

— Смотри, чтобы не догадались, что умеешь водить.

— Я уже думал об этом.

— Со мной будешь встречаться только в крайних случаях.

— Согласен.

— А если согласен, давай лапу, — Олег крепко пожал Максиму руку. — Раньше, чем через два месяца, не звони. И вот что... С этой панной Стефой... Осторожнее, прошу тебя, через нее на большую рыбу можно выйти. Я тут поверну в переулок, ты выходи. Ну будь, старик, сиди тихо, до встречи.

...На пресс-конференции для сотрудников «Свободы» выступал диссидент Леонид Засядько. Время от времени руководство станции, чтобы влить, так сказать, свежую струю в передачи, приглашало «признанных», как их характеризовали, деятелей антикоммунистического движения.

В число таких был зачислен и бывший советский гражданин Засядько. Он стоял за столом: маленький, рыжий и лысый, долгоносый, с морщинистым лбом, часто мигал глазами и тер лоб тыльной стороной ладони. Потом вытягивал платок и вытирал руку.

«Для чего такая длинная процедура, — удивлялся Рутковский, — не проще ли вытереть лоб?»

Мартинец, сидевший рядом с Рутковским, довольно громко прошептал:

— Типичный шиз.