Скифская чаша

Окурок взяли осторожно, пинцетом, и спрятали в целлофановый пакетик, как будто это была невероятная ценность — докуренная почти до фильтра сигарета.

— А мы молодцы, — хвастливо промолвил Хаблак. — Группа Басова не все заметила.

— Не критикуй мое начальство, — возразил Волошин. — Не знаем, что у них.

Еще два часа лазили они по горе, осматривая каждый клочок земли, каждый кустик полыни или ковыля. Солнце закатилось за тучу над самым горизонтом, когда прекратили поиски. Волошин закурил и сел над обрывом, а Хаблак начал медленно спускаться тропинкой. Вдруг остановился и позвал Волошина. Тот неохотно поднялся, бросил окурок, посмотрел, как летит с высоты, и спустился к майору.

Хаблак присел на тропинке там, где она только начинала свой крутой подъем.

— Глянь-ка сюда, Захар, — попросил, — как считаешь, что это такое? — Он ткнул пальцем в едва заметную полоску в пыли рядом с тропинкой.

Волошин опустился на колени.

— Может, мальчишка тянул палку по земле, — предположил.

— Не исключено. А представь себе: мы с тобой тянем третьего... Ты взял его под мышки, я за ноги. И одну ногу на мгновение выпустил...

— Думаешь, она и оставила эту борозду?

— Может быть такое, Захар?

— Почему бы и нет...

Хаблак сделал несколько фотографий этого следа. Волошин посмотрел, как майор щелкает аппаратом, и сказал:

— Преступники могли оглушить Манжулу тут, в ложбинке. Место безлюдное, пляжники ходят редко. Оглушили или даже убили. Потом отнесли тело наверх и сбросили с обрыва.

— Угу, — подтвердил Хаблак. — Но ты забыл про след каблука. Завтра утром эксперты сравнят его с каблуками туфель Манжулы и, допустим, установят идентичность... Что тогда скажешь?

— Скажу, что этот Манжула несусветный болван. Если это его след, не о чем говорить: оступился и сорвался с кручи.

Шофер спал на заднем сиденье «Волги», Хаблак тоже с удовольствием подремал бы часок или больше, с сожалением посмотрел на потемневшее вечернее море — купание сняло бы усталость, но они должны были еще найти сержанта Биленко. Правда, долго искать его не пришлось: шофер подвез их к нарядному, сложенному из песчаника домику, Биленко пригласил офицеров в беседку, пошептался с женой, та побежала в летнюю кухню, а сержант налил всем по стакану холодной воды и, глядя, как жадно пьют, сказал не без гордости:

— Нашел. Этот Манжула снимал комнату здесь неподалеку, у Григория Ахремовича Граба. Позавчера.

«На следующий день после возвращения в Одессу, — отметил про себя Хаблак. — Спешил».

— Ведите нас, сержант, к Грабу, — распорядился.

— Но, — предложил Биленко не очень решительно, — сейчас жена сообразит ужин. Проголодались же...

— Не пропадет твой ужин, — заверил Волошин. — Пока жена соображает, дело сделаем.

Григорий Ахремович Граб, человек пожилой и рабочий, судя по мозолистым рукам и продубленному ветрами и солнцем морщинистому лицу, — это было видно даже в сумерках, — сидел на лавочке возле ворот и грыз семечки. Вероятно, сержант предупредил его, что возможны визитеры, потому что нисколько не удивился их приходу, лишь подвинулся, освобождая место, и предложил гостям семечки.

Хаблак отказался, а Волошин взял полгорсти, бросил семечку в рот и выплюнул шелуху подальше от скамейки, чтоб не сорить возле усадьбы. Видно, хозяину понравилось это, он улыбнулся и сам начал разговор.

— Жаль человека, — сказал, — неплохой был мужик — Манжула, мой постоялец то есть, не жадный и побеседовать мог.

— Но ведь знали вы его только два дня, — усомнился Хаблак.

— Человека и за полдня раскусить можно, — безапелляционно возразил Граб. — А то и за час. Я к ним, дачникам, уже привык, с первого взгляда распознать могу.

— Неужели? — не поверил Волошин.

— Да, с первого взгляда, — продолжал Граб. — Все оно, выходит, в компоненте. Я ему цену за комнату и гляжу, как он на это... Сразу человека видно.

— И сколько же ты с него слупил? — без церемоний поинтересовался Биленко.

— В меру, сержант, без запроса.

— Знаем вас, без запроса...

— Зелененькая, разве много?

— Зелененькая — это еще по-божески. И он не торговался?

— Я же говорю: сразу человека видно — вперед заплатил.

— Манжулины вещи у вас? — спросил Волошин.

— В комнате, куда же денутся!

— Сержант, — приказал Хаблак, — организуйте понятых.

Биленко пошел к соседней усадьбе, а майор спросил:

— Значит, Манжула приехал к вам позавчера?

— Утром.

— Кто-то рекомендовал его вам?

— Для чего? Приехал на такси, остановился возле магазина, интересуется, не сдает ли кто-нибудь комнату. Я и подвернулся. Пожалуйста, говорю, ежели понравится... На такси и подъехали, комната ему подошла, вытащил чемодан и остался.

— Номер такси запомнили? — на всякий случай ввернул Волошин.

— Зачем нам? Обычное такси, одесское и с шашечками. Как все...

— Говорите, Манжула вам понравился?

— А что? Он — коньяк, я — закусь. Посидели немного...

— Рассказывал что-то о себе?

— Конечно. Где работает, как живет.

— Где же?

— А на Одесском машиностроительном. Снабженцем. С женой разошелся, живет не тужит. Зарабатывает хорошо, сам себе хозяин.

— Никто к нему не приходил?

— Не видел.

— Паспорт показывал?