Скифская чаша

— Вы что, даже не видели ее? — искренне удивился Шиллинг. — Такие деньги, и не глядя!..

— Именно так иногда дела делаются, — объяснил Президент. — Никто — ни родная милиция, ни прокуратура — не подкопаются. Даже если засекут или та дуреха ляпнет. А от кого деньги?.. — захохотал победно. — Никаких доказательств...

— Ну вы даете! — восхищенно покачал головой Шиллинг и открыл холодильник.

Президент взял у него икру и семгу, разложил по тарелкам и приказал:

— Когда зажгу свечи, смоешься. Только аккуратно.

— Сделаем, шеф. Но я ничего не гарантирую: девка с характером.

— Не таких взнуздывали... — ответил Президент хвастливо. Но все же тревога закралась в душу: поставил икру перед Юлией и заглянул ей в глаза, словно хотел угадать, что ему сегодня сулит судьба.

Юлия улыбнулась, Президенту показалось — обнадеживающе, и у него сразу отлегло от сердца.

Когда солнце спряталось за днепровские кручи и в комнату стали пробираться первые сумерки, Президент чуть ли не торжественно зажег свечи. Но Шиллинг, по всему видно, забыл об их уговоре, так как налил себе джину и норовил чокнуться. В ответ Президент сильно ущипнул его под столом, и лишь тогда Шиллинг уяснил себе, что нарушает конвенцию, поднялся и тихонько вышел из комнаты. Президент усилил звук магнитофона, чтоб Юлия не услышала щелканья замка, подал руку, приглашая потанцевать. Прижал ее к себе немного больше дозволенного, но она не протестовала, положила ладони ему на плечи, и у Президента закружилась голова от тепла ее тела и запаха духов. Попытался прижаться еще крепче, но Юлия высвободилась из его объятий, погрозив игриво пальцем. Президент снова взял ее за руку и притянул к себе, музыка лилась медленно и нежно, он ощущал под вспотевшими ладонями ее тугое тело, нашептывал на ухо какие-то слова, Юлия смеялась. Президент подумал, что вечер удался и все идет к своему логическому завершению, когда Юлия вдруг спросила:

— А где Арсен?

Президент не сразу сообразил, что Арсен — это Шиллинг, даже спросил:

— Ты о Шиллинге?

— Его так называют?

— Конечно, Шиллингом. Зачем он тебе? Нам так хорошо вдвоем...

Юлия уперлась Президенту ладонями в грудь, и он почувствовал, что они могут быть не только мягкими и нежными.

— Где Арсен? — повторила.

— Неужели он тебе в самом деле нужен?

Юлия отступила на шаг и наткнулась на диван, Президент воспользовался этим, вынудил ее сесть и опустился рядом. Взял женщину за плечи, повернул к себе. В мерцающих бликах свечей она казалась такой неотразимой, что он не удержался и бросил ей просто в лицо:

— Не будет Шиллинга, да и зачем он нам?

— Ушел?

Президент игриво показал пальцами на ее бедре, как удалился Шиллинг.

— У него неотложные дела, — немного смягчил удар, — он спешил... — Попытался притянуть женщину к себе, но она не далась. — Ну что ты, манюня, — просюсюкал, — иди ко мне, нам будет хорошо...

— К тебе? — вдруг совсем трезво захохотала Юлия. — Значит, ты договорился с Арсеном? Вы условились, чтоб он ушел?

— А что тут плохого?

— И ты решил, что я буду твоей? — спросила серьезно.

— Ты мне нравишься, как никто.

— Неужели?

Президент не уловил иронии в этом вопросе и заверил:

— Я никогда не желал так ни одной женщины, как тебя.

— Ты смотри!.. — Юлия хотела подняться, но Президент успел обнять ее за талию и не отпустил. Горячо выдохнул ей в ухо:

— Не пожалеешь, точно говорю, ради тебя я готов на все.

— И на что же ты готов, Гена?

До Президента не дошел подтекст и этого вопроса. Он вскочил с дивана, исчез в соседней комнате, вынес оттуда и бросил на пол мехом кверху новехонькую дубленку.

— Твоя, — сказал хвастливо, — дарю тебе, бери, я не скупой...

Юлия поднималась подчеркнуто медленно, шагнула к дубленке, и Президент самодовольно улыбнулся — какая же женщина откажется от такого царского подарка? Однако Юлия ступила на мех и вытерла об него ноги.

— Ты понял меня, Гена? — заглянула в глаза Президенту.

Тот попятился растерянно.

— Ты?.. Ты не хочешь?..

— Еще раз спрашиваю: понял меня, Гена?

— Ах ты сучка! — вдруг фальцетом выкрикнул Президент. Хмель ударил ему в голову, он подскочил к Юлии и залепил ей пощечину. — С тобой как с порядочной, а ты еще выкаблучиваешься! Шиллинга захотела? Так знай, продал тебя Шиллинг, а я купил — за три сотни!

У Юлии кровь отлила от лица, лишь теперь стало ясно, в какой переплет она попала.

— За три сотни? — не спросила — простонала. — Арсен продал меня за три сотни?

— Я дал бы больше.

Юлия нервно рассмеялась.

— И ты, Гена, считаешь, что купил меня?

— Но ведь ты мне действительно нравишься... — Гнев отпустил Президента, он шагнул к Юлии, но она схватила со столика нож, обычный столовый нож, каким и порезаться трудно, и, держа его перед собой, крикнула:

— Не подходи!

— Неужели я так противен тебе?

— Не подходи, говорю, — повторила тихо, но в эти слова вложила всю ненависть и презрение, какие только нашла в себе. И добавила без паузы: — Крокодил Гена!

Президент рванул на себе рубашку (видел в кино — так делают в припадке гнева настоящие мужчины) и сказал едва слышно, однако стараясь, чтобы каждое слово звучало весомо: