Скифская история

Вместе с тем Лызлов соглашается и с А. М. Курбским о необходимости советов царя с «синклитом» - приближенными боярами, описывает доблесть таких одиозных для того времени фигур, как погибшие князья М. И. Воротынский, В. А. Старицкий, П. С. Серебряный, брат царя Юрий Васильевич, и не одобряет казней этих лиц.

Вопреки летописям, где доминирует идея вечного союза власти светской с властью духовной, Лызлов подчеркивает независимость действий Ивана IV от церкви. В этом сказалось некоторое освобождение историка от ее авторитарного влияния.

В духе пересветовской традиции Лызлов проводит идею всемерного укрепления армии, причем важное значение придает наличию морального фактора: в решительные минуты сражений царь сам должен быть во главе своего войска. Кроме того, он был сторонником единоначалия в армии и строгой военной дисциплины.

Лызлов осуждает порядки в «наемнических» армиях Запада. Так, например, неудачи крестовых походов он видит в отсутствии главнокомандующего: «…яко от разных стран собрани суще и вождей каждой своих имуще, иже не соглашахуся между собою».

Религиозная принадлежность для Лызлова не была признаком, {383} разъединяющим людей. Наоборот, в борьбе за свою свободу народы должны объединяться независимо от их вероисповедания. По мнению автора, такой и была борьба с татаро-турецкими захватчиками. Вообще Лызлову чужда религиозно-национальная ограниченность. Половцев-язычников он характеризует как народ смелый и мужественный. Ему импонирует, что татары-мусульмане «хана великого царя своего… на свете веками почитали и вместо святого имели, и чтили, и величали». Он негодует на то, что Тимур захватил «искони вечную и славную Персидскую монархию», сочувственно относится к католической Литве, которую крымские татары подвергли разорению. Лызлов подчеркивает, что султаны только и мечтают перессорить между собой европейцев, а после, когда «во изнеможение пришли, они бы могли тогда всех их истребити». Действительность показала, что распри между балканскими народами были выгодны врагу.

Лызлов страстно призывает к свержению многовекового турецкого ига, он уверен, что славяне - «братия наша - с радостию и с надеждою ожидают…» от России «помощи и свободы». Борьбу против турецкого ига, считает он, должна возглавить Россия, «собрав многочисленные полки христианского воинства и имеющи согласие со окрестными христианскими государствы…». В этом отношении взгляды Лызлова близки идеям его современника хорвата Юрия Крижанича.

Лызлов уверен, что высокая миссия России и русского народа в освобождении балканских народов от турецкого ига завершится успехом. Он мечтал, чтобы это свершилось «во дни наша». Сама задача составления «Скифской истории» диктовалась патриотическим стремлением автора донести до «неленостного читателя» «о многом подвизе и мужестве предков своих сынов Российского царствия». Лызлов не жалеет красок для описания беззаветного служения русских воинов интересам своего отечества. При этом автор сетует на то, что для описания храбрости своих предков он не мог найти достаточно фактов: «…коликие тогда подвиги и труды в воинских делах показаша, о том исписати трудно, паче же по прошествии лет многих».

.Рассказывая о перипетиях многовековой борьбы славянских народов с татаро-турецкими завоевателями, Лызлов часто обращается и к современникам: то к читателям, то к историкам - «люботрудникам», то к государям. Как в VII в., «даже до ныне, уже через тысящу лет и вящи (Турция) непрестанное пленение и пустошение творит государствам христианским». В «Скифской истории» часто встречаются такие выражения: «яко по сие время на сие зрим» или «всяк то познати может, когда узрит падшие от них сокрушенные стены» (курсив наш.- Е. Ч.) и т. д. И это обращение к современности придает его труду публицистический оттенок.

Историческая концепция А. И. Лызлова отступала от сложив{384}шихся взглядов летописцев классического типа до XVII в.: объяснение явлений с позиций провидения, действий воли божьей, наказаний за грехи и т. д. Он пытается проследить логику исторических событий, во многих случаях рационалистически толкует причины исторических явлений. Например, упадок могущества Золотой Орды он объясняет, с одной стороны, развитием внутри «ее междоусобных браней и нестроения», с другой - победами русского оружия - «паче же от пленения воинства Российского». По мнению Лызлова, Константинополь пал из-за внутренней междоусобной борьбы. Успех турецких завоевателей он объясняет отсутствием единства и согласованности действий правителей европейских государств; «несогласия ради и прохладного пребывания и лености начальников областей христианских».

Уже приведенные примеры позволяют утверждать, что в объяснении различных явлений Лызлов ищет причинно-следственную связь исторических событий.