Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

Гости пировали долго, глубоко за полночь, под звуки музыкальных инструментов и боевые песни, и пир возобновлялся каждый вечер семь дней подряд; через неделю же император вышел из своего шатра и, подняв большое знамя, взмахнул им в сторону запада, угрожая принести огонь и меч во все страны, которые не пожелают вместе с остальной землей покориться его власти. В то время ему было около сорока лет, и миссионеры описывали его как человека небольшого роста и весьма серьезного, который никогда не говорил с иностранцем сам, а слушал и отвечал через посредника; и первым делом после своего избрания он велел казнить свою тетку, отравившую его отца. Все обращались к нему стоя на коленях.

Миссия, посланная Иннокентием IV к Байджу, татарскому военачальнику в Персии, имела не больший успех, чем посольство, которое в том же году отправилось в Каракорум, однако с этими послами обошлись гораздо более грубо и надменно, и кто-то даже предложил содрать кожу с братьев-проповедников, набить ее соломой и послать с его товарищами папе. Когда монахи ничтоже сумняшеся призвали монголов обратиться в христианство и поведали им, что папа – владыка мира и Божий наместник на земле – у христиан считается достоинством выше всех людей, монголы осведомились: «Почему вы в кичении своем говорите, что папа, государь ваш, превышает всех людей? Разве он не знает, что Хам [хан] есть сын Божий, а Байотной [Байджу] и Баты, князья его, и что имена их гремят и славятся по всюду?» Байджу направил Иннокентию письмо с его монахами-послами, где сказал: «Божественным расположением хама посылается слово Байотноево. Ведай это, – папа. Послы твои пришли и грамоту твою нам принесли. Послы твои говорили дерзкие слова: не знаем, ты ли велел им говорить так, или они говорили сами от себя. А в грамоте пишешь ты, что мы многих людей убиваем, истребляем и погубляем. Непреложная заповедь Божия и установление того, кто сохраняет лицо всея земли, таковы: слышащий установление да сидит на собственной земле, воде и отчине и отдаст силу тому, кто сохраняет лицо всея земли. Кто же, не внимая заповеди и установлению, будет делать противное, да истребится и погибнет»[177].

Богатства и роскошь, которых не было у монголов и которые они видели у завоеванных и покоренных народов, внесли громадные изменения в их простой и варварский образ жизни, и прямые преемники Чингисхана со своими главными военачальниками и вельможами переселились из шатров в дома или дворцы, где наслаждались всяческими удобствами и усладами, которые только могло предоставить мастерство ремесленников, в окружении обширного и тщательно огражденного парка вместо непроходимых лесов и бескрайних равнин, где обитали всевозможные дикие звери, чтобы великий хан с приближенными мог развлечься охотой без необходимости удаляться от лагеря на значительное расстояние в поисках дичи. В начале зимы проводилась грандиозная императорская охота, которая готовилась так же серьезно и тщательно, как военный поход. Ее устраивали ежегодно в удобном месте недалеко от Каракорума, и группы охотников от всех племен в пределах месяца пути от места встречи гнали всех замеченных оленей и волков на участок шириной примерно в 2 или 3 лиги, образуя плотную линию за оградой, чтобы ни единый зверь не избежал императорской стрелы. Первым туда входил великий хан со своими женами и стрелял столько дичи, сколько хотел, а затем удалялся на возвышенное место и наблюдал оттуда за тем, как охотятся вельможи и военачальники, которые в свою очередь уступали место офицерам более низкого ранга, а тех в конце концов сменяли простолюдины. Охота продолжалась несколько дней; и до 1824 года, когда этот обычай был упразднен из-за лености тогдашнего правителя, который не мог заставить себя покинуть роскошный дворец в Пекине ради столь трудоемкого и утомительного занятия, императоры Китая ежегодно приез жали охотиться в дикие степи Татарии по обыкновению, установленному еще при Угэдэе и Гуюке.