Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

Последствия разорения, вызванного вторжением монголов, с середины XIV века начали исчезать с лица Руси. Народ стал вновь возделывать большинство опустошенных полей, восстанавливать города, хотя прошло еще немало времени, прежде чем главные города вернули себе прежнее величие, и наконец-то в правление Симеона воцарился относительный мир. Но в характере и нравах людей произошли большие изменения, хотя их одежда и образ жизни остались теми же, что и во времена Рюрика и Владимира. Вместо просвещенного кодекса законов Ярослава им пришлось принять суровые указы и военные уставы монголов; их князья и бояре, несмотря на презрение и ненависть к захватчикам, были вынуждены следовать образу жизни татарского хана, и множество русских людей было угнано в рабство, а их завоеватели по всей земле оставили вместо них монголов, так что изменился сам состав населения, особенно среди крестьянства. Русский национальный историк Карамзин, оплакивая бедственные последствия монгольского вторжения для характера соотечественников, отмечает, что, «забыв гордость народную, мы выучились низким хитростям рабства, заменяющим силу в слабых; обманывая татар, – говорит он, – более обманывали и друг друга; откупаясь деньгами от насилия варваров, стали корыстолюбивее и бесчувственнее к обидам, к стыду, подверженные наглостям иноплеменных тиранов. От времен Василия Ярославича до Иоанна Калиты (период самый несчастнейший!) отечество наше походило более на темный лес, нежели на Государство: сила казалась правом; кто мог, грабил; не только чужие, но и свои; не было безопасности ни в пути, ни дома; татьба сделалась общею язвою собственности. Когда же сия ужасная тьма неустройства начала проясняться, оцепенение миновало и закон, душа гражданских обществ, воспрянул от мертвого сна: тогда надлежало прибегнуть к строгости, неизвестной древним Россиянам». И русское общество пребывало в этом жалком состоянии вплоть до достопамятного царствования Ивана III. Однако в период временного спокойствия, хранимого твердой рукой Симеона на всей подвластной ему территории, на Русь обрушился тот страшный бич, который в Средние века получил название Черной смерти, и унес более четверти всего населения империи. Бояре, богатые горожане и купцы пытались умилостивить гнев Небес и искупить свои грехи, из-за которых, по их понятиям, и постигло их это бедствие, тем, что воздвигали церкви и отдавали свои деревни, поместья и состояния церквям и монастырям; а священники устраивали крестные ходы со святыми мощами и совершали паломничества к святым, чтобы просить их ходатайствовать перед Богом о смягчении свирепости чумы. Больных в смертный час покидали друзья и ближайшие родственники или оставляли на попечение чужих людей, которых только удавалось заставить деньгами или принуждением; улицы столицы заполнились мертвыми и умирающими; а равнины Дешт-и-Кипчака, где мор особенно свирепствовал, были усеяны телами татар, ставших жертвами его разрушительной силы, и жалкого числа уцелевших едва хватало, чтобы их похоронить. Однако до нас дошло множество благородных примеров самоотверженности, и лишь немногие, как в других странах, покинули родные города в безнадежной надежде избежать в безлюдных местах погибели, разорявшей все окрестные земли. Жертвами вездесущей заразы, пронизывавшей испорченный воздух, становились люди любого положения и возраста; в апреле 1352 года она оказалась смертельной для великого князя, его жены и всех членов его семьи, а вскоре после того и для митрополита Феогноста, архиепископа Новгородского Василия и множества священников и монахов, которые, повинуясь своим обетам, на протяжении всего срока эпидемии усердно оказывали помощь умирающим, от которых бежали все остальные люди, и уносили тела в спешке и молчании к могилам в сопровождении скорбящих и совершали обычные похоронные и поминальные обряды.