Скил

Утренний звонок на этот раз подействовал на меня не так ошеломляюще, как вчера, но всё же я бы предпочёл что-нибудь помягче: неплохо было бы, чтоб меня разбудила симпатичная девушка – Лена, например, – поцелуем и словами «просыпайся, любимый», ну, или, на худой конец, мой будильник на телефоне, обычная миди-мелодия. На самом деле человеку не надо, чтоб звуки, которые его будят, были резкими или необычными, не надо регулярно менять мелодию будильника на телефоне, потому что к этой привык, и другая уже не будит. Достаточно привыкнуть вставать под одну и ту же мелодию или сигнал будильника (многие предпочитают именно сигнал – звон или пиликанье), и этот звук не обязательно должен быть громким или резким – просто под него нужно привыкнуть именно вставать, а не выключать, выгадывая ещё пять минуточек сна, как будто эти пять минут что-то решат. Достаточно вставать под один и тот же сигнал на протяжении двух недель – и выработается привычка, и потом человек встаёт под него, даже если не спал сутки и лёг час назад. Главная хитрость заключается в том, что телефон или будильник – источник звука, в общем, – не должен находиться на расстоянии вытянутой руки, ведь в таком случае человек выключит его, скорее всего, даже не осознав и не запомнив свои действия, и повторы звонка тут не помогут, просто будильник будет не тем, что помогает встать, а тем, что мешает спать. Однако человек, вынужденный встать, чтобы выключить будильник, начинает осмысливать свои действия, будучи уже в вертикальном положении, и может принять вполне осознанное решение – спать ему дальше или нет. А от этого оглушающего звона меня аж подкидывает. Они бы ещё корабельный гудок установили.

Рывком сев на кровати, я от души выматерился, бросил пистолет на подушку, встал и пошёл умываться. Поднимает, конечно, этот звонок на раз, но вот хорошего настроения совсем не добавляет. Хочется пойти и разломать нахрен эту уродскую звенелку, и лучше об голову того, кто её туда поставил. А-а-а! Всех убью, один останусь!

Через час к казарме подъехал такой же, как вчера, «ГАЗб6», куда погрузились штрафники-снабженцы, и камазовский фургон, также заделанный под стиль Улья. Дверь «КамАЗа» с душераздирающим скрипом открылась, и на подножке показался человек. Он обвел пространство перед собой неодобрительным взглядом и, не заметив никого, кроме меня, сказал:

– Ты, что ли, в водилы метишь?

– Я.

– Ну, садись тогда за руль – поглядим.

– Я только «зилок» водил, в деревне, – устраиваясь за баранкой, проговорил я. – На таких машинах не ездил ни разу.

– Да те же яйца, только в профиль, – успокоил меня водила. – Тебя как звать?

– Скил, – ответил я.

– А я – Пахом. Не удивляйся – это не имя, а прозвище, как и у всех здесь.

– Как скажешь.

Вообще-то, при знакомстве я, как, наверное, и все приличные люди, обычно говорил что-то вроде «рад знакомству» или «приятно познакомиться». А тут – максимум «угу» или «понятно». Что поделать, если действительно приятно мне было познакомится только с Дедом, Профом и Меломаном, ну, и с Леной, хотя с последней мы, как говорится, официально не представлены. А вот этот явно похмельный тип восторга в моей душе совсем не вызывает. И дело не в том, что мне с его перегаром в одной кабине ехать, не кисейная барышня – потерплю. И даже не в том, что он смотрит на всё, в тои числе и на меня, как Ленин на мировую буржуазию – печально и с укором. Просто не испытываю теплых чувств к людям, которые едут с похмелья на какое-либо дело, зная, что могут возникнуть обстоятельства, при которых от их реакции будет зависеть их, а может, и не только их жизнь. Что, так сложно день не бухать? И это тело, случись заваруха, меня прикрывать будет.

Места во дворе казармы хватало, разворачивался я медленно и осторожно, всё прошло без проблем, встроился в колонну с тем же конвоем – два БТР и три пикапа – и поехали. Дороги по большей части разбитые, но для грузовика это не сказать чтобы было большой проблемой. Машина руля слушается хорошо, пристроился за шестьдесят шестым и просто ехал – ничего сложного.

– Нормально водишь, – сказал Пахом минут через пятнадцать после того, как мы выехали. – Габариты чувствуешь, зеркалами пользуешься, не пытаешься оглядываться, чтоб назад посмотреть, а то попадались мне кадры. Я вздремну чуток, толкнешь, если что.

И, не дожидаясь моего ответа, Пахом устроился поудобней, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Нормальный ход?! Такое впечатление, что мы сейчас из Москвы в Питер груз ватных матрасов везём, а не пробираемся по враждебной территории, каждую минуту рискуя нарваться на серьёзные проблемы. Мы вообще ещё в Улье?

Стикс напомнил о себе минут через двадцать. Из придорожных кустов на броню головного БТР выпрыгнул лотерейщик, следом за ним выбежали три спидера. Лотерейшика тут же срезала очередь из пулемёта, один пикап, обогнав нас по обочине, за минуту разобрался с тварями, да и против крупного калибра особо не попрёшь – не такими силами, во всяком случае. Бойцы из пикапа быстро проверили трупы заражённых на предмет трофеев, и мы поехали дальше.