Скинхед

Везло мне весь вечер. Мамы дома не было, значит можно спокойно раздеться и рассмотреть себя в зеркале. Тело являло собой этакую летопись моей первой схватки за чистую Русь. И всему виной моя прозрачная кожа. Пожалуй, мама права, когда иронизирует, что про меня «толстокожий» никак не скажешь, и румянец из-за этого у меня чуть что проступает, и синяки, ссадины подолгу красуются на теле. Хорошо, что этот придурок лица не задел, так, пара ушибов. Все! Можно считать, что операция завершилась вполне успешно. Можно со спокойной совестью сесть перед телевизором, там как раз прикольная комедия — обхохочешься. Звонок в дверь, наверняка мама. Нагрузилась с сетками, кульками, коробками как дед Мороз, вот и не может сама дверь отпереть. Ага — так оно и есть — свободные у нее только зубы. Можно подумать, что за новогодним столом у нас соберется куча гостей. Она сбрасывает весь свой груз на пол, опускается бессильно на табуретку, прямо в прихожей:

— Посижу пару минут, и начну готовить, твой любимый «столичный», ладно?

— Мамка, что бы ты ни приготовила, все равно это будет самым вкусным блюдом на всем белом свете.

— О-го, мой сын научился делать комплименты! — в ее взгляде столько ласки, что я готов сам взяться делать столичный салат. Если б еще знать — как …

— А чем это тебя разукрасили? — воззрилась она на мое помятое лицо.

— Да так, с тренажера упал, — махнул я беспечно рукой.

* * *

Но вот стрелки на ходиках приближаются к восьми, пора звонить Ире. Она откликнулась на звонок мгновенно, словно ждала его. Неужели?

— Привет! С наступающим Новым годом тебя, — мой голос звучит вполне уверенно.

— И тебя также, Артем. Всего тебе наилучшего, — прощебетала, нет, пропела она, и мое имя в ее устах звучало с особой нежностью. А может это все мне кажется, выдумки? Сейчас проверим.

— А давай сегодня увидимся? Погуляем?

— Ой, Артем, — и опять нежность в голосе, — сегодня праздник, боюсь, мама меня не отпустит надолго. Но мы можем на пару минут увидеться в нашем подъезде. Хочешь?

— Конечно, хочу. А когда? — я рассчитывал на большее, с другой стороны, Новый год, семейный круг…

— Давай за пять минут до Нового года. Помнишь, как в «Песенке про пять минут»? — и она игриво засмеялась.

— Конечно, зайчонок, как скажешь, так и сделаем, — как же мне нравится ее смех. Нет, что ни говори, а она мне не отказала!

Теперь остается самая малость — объяснить маме, что мне надо непременно отлучиться под самый Новый год. Всего на пару минут. Максимум на полчаса. Ничего страшного, если учесть, что все предшествующие праздники мы провели в семейном кругу, точнее вдвоем. Отец даже когда жил с нами, вечно испарялся со своими собутыльниками отмечать. Одним Новым годом больше или меньше — значения не имеет. К одиннадцати мы садимся за праздничный стол, и мама, как всегда, напоминает мне о том, что я и есть та самая ось, вокруг которой вертится ее жизнь, не будь оси, то есть меня, ее жизнь потеряла бы смысл.

Стрелки на часах, меж тем, показывали полдвенадцатого. Если монолог не прервать, даже бой кремлевских курантов ее не остановит.

— Мам, я тоже очень тебя люблю, но я сейчас должен бежать… Не обижайся, ладно?

Мне показалось, что мой умоляющий голос произвел на нее желаемое впечатление.

— Артем, а что случилось-то?

— Я тебе потом все расскажу, — и наскоро чмокнув ее в щеку, спешу прошмыгнуть к себе в комнату — за подарком для Иры.

Уже в прихожей, увидев у меня в руках сверток в ярко-розовой блестящей бумаге с прикрепленной живой розой, мама понимающе улыбается…

* * *

На улице хлопают петарды, тысячами светлячков вспыхивают бенгальские огни, с диким визгом проносятся машины, припозднившиеся спутники спешат по домам. Отчего люди к обычному календарному дню относятся как к тайне, заключенной в прощанье с уходящим годом?

Вот он — без пяти минут двенадцать — миг счастья — гулкий стук сердца в груди, призывные сигналы мобильника, стук двери где-то в глубине блока, радостное щелканье каблуков. Ее каблуков. И вот она рядом, улыбающаяся, счастливая. Как и я. Вышла в ночь и все осветила. И я протягиваю Ире свой подарок — первый в моей жизни.

— С Новым годом.

— И тебя с Новым годом, — она вручает мне маленький яркий пакет, означающий, что она меня также ждала и что эти стремительно проносящиеся мгновения сказали нам нечто большее, нежели то, что мы произнесли, глядя друг другу в глаза. И я обнимаю Иру — под бой курантов, венчавших нас в ночи под снежным кружением. Мы замираем в долгом поцелуе. И так бы стояли целую вечность, если б кто-то из ее соседей не разбудил нас своим удивленным хохотком. Она шепчет что-то очень нежное и убегает. А я возвращаюсь к себе домой, ловя ртом снежинки, никого и ничего не замечая. Никогда мне не было так радостно. Этот миг и есть, наверное, ощущение счастья. Миг, длящийся целую вечность…

Глава 5 ЯНВАРЬ