Скинхед

– Стой! – завопил отец. – Не бросай трубку! Я постараюсь что-нибудь придумать! Давай встретимся. Все обсудим. Вечером дома.

– Папахен, – уничижительно протянула дочь. – Ты чё, совсем уехал? Нашел лохушку! Я тебе сказала, вернусь, когда все сделаешь.

– Ну, не хочешь дома, – заторопился отец, – давай встретимся на нейтральной территории, в кафе, например. Посидим, поговорим спокойно. Я к тому времени что-нибудь соображу.

– В кафе? – Алка задумалась. Конечно, рано или поздно, хоть сейчас, хоть после Сочи, домой возвращаться придется. Но возвращаться надо победителем, чтоб пикнуть не смели про свою Швейцарию! С другой стороны, отец хитрый, как сто китайцев! Приведет с собой в кафе охрану, она и оглянуться не успеет – свяжут по рукам и ногам и в самолет. С третьей стороны, что она – полная дура? Мало фильмов смотрела, как агенты встречи назначают? – Можно и в кафе, – проронила дочь замершему в ожидании отцу.

– Где, когда? – заторопился он.

– Щас! Так я тебе и сказала! Чтоб ты туда ментов нагнал!

– Да ты что, Аллочка...

– Короче, вечером позвоню. Часов в восемь. Скажу, где стрелканемся. Смотри, если увижу за тобой хвост, выпью яду. У меня цианистый калий с собой.

– Аллочка, – снова завопил отец. – Деточка! Я клянусь!

– Пока, – отключилась девушка.

Клуб «Грибоедов», бетонной бородавкой торчавший на пустом пятаке среди кривеньких улочек Лиговки, Алка выбрала не случайно. Долго думала, куда зазвать отца. Придумала. Во-первых, в «Грибоедов» люди типа папахена никогда в жизни бы не пошли, у бабки вообще кондрашка случилась бы, если бы вдруг она оказалась в этом мрачном, пропахшем пивом и табаком подвале. Во-вторых, в «Грибоедове» был жесткий фейс-контроль и натасканные охранники на раз отличали «свою» публику от ненужной, чужой, особенно ментов или каких других контролеров.

В этом клубе, как и в других подобных местах, в открытую баловались травкой и прочими воодушевляющими средствами, потому чужаку попасть сюда было сложно. Алка-то как раз была в доску своей, почти всю обслугу знала по именам и, главное, вполне могла ускользнуть через черную лестницу.

В-третьих, если встать за темным углом у входа, то тебя ни одна собака не различит, зато ты все подступы к клубу увидишь как на ладони.

Алка смотрела, как, точно повинуясь ее указаниям, отец отпустил такси на ярко освещенном перекрестке улиц Воронежской и Заслонова и пошел вперед, в темноту, к клубу. Ни других машин, ни посторонних фигур на улице не наблюдалось. Мужчина дошел до обозначенного дочерью дерева под фонарем. Остановился. Алка подождала еще пару минут, выскользнула из-за угла, схватила его за руку: «Пошли!»

– Аллочка! – просто ополоумел от радости тот. – Деточка! Как ты?

– Нормально. – И она подтолкнула остолбеневшего от счастья родителя ко входу.

– Мест нет, – сообщил равнодушный секьюрити, внимательно оглядев хорошо одетого немолодого мужчину.

– Это со мной, – вывернулась из-за спины Алка.

– Другое дело, – расплылся в улыбке грибоедовский страж и посторонился.

В тесном предбаннике за дверью было влажно и душно. Мрачные, ободранные стены. Узкая лестница, ощерившаяся прямо в темную пропасть.

– Аллочка, может, куда-нибудь в другое место, – заволновался Корнилов. – Уж больно тут...

– Билет купи, – приказала дочь. – Вон касса.

– Билет? – изумился отец. – Тут что, еще и за вход платить надо?

– У нас приличное заведение, – сообщил второй охранник, перекрывавший лестницу. – Живая музыка.

Корнилов покорно купил два билета. Они сели за вторым столиком от входа. Отец – спиной к барной стойке. Алка, наоборот, лицом.

– Что, папахен, не нравится конюшня? – ухмыльнулась дочь, четко уловив неуверенность и беспокойство родителя. – Конечно, это тебе не «Астория»!

– Как-то тут очень уже грязно, – выдавил Корнилов, – и публика...

– Нормальная публика, – скривилась девушка. – Очки-то солнечные снимешь или так и будешь как на пляже сидеть? Ничего же не видно.

– У меня глаза болят, – соврал отец, поправляя на переносице стильные вытянутые стеклышки.

– Смотри, – качнула головой Алка, – ты же черный, как индус. Или араб. А еще в очках, не видно даже, что у тебя глаза голубые.

– И что? – не понял отец.

– Ничего. Предупреждаю на всякий случай.

Алка и в самом деле не имела в виду ничего плохого, просто за спиной Корнилова, у барной стойки, пили пиво четыре знакомых бритых парня, дошедшие уже, судя по возбужденным громким голосам и частоколу матов, до вполне определенной кондиции. Вот Алка и ляпнула, не задумываясь.

– Доченька, – начал отец, – ну зачем ты нам всем устраиваешь такие испытания? Три дня неизвестно где...

– Кому неизвестно? – поинтересовалась девчонка.

– Ладно, давай поговорим как взрослые.

– Давай, – кивнула Алка. – Пива закажи. Тут же не изба-читальня, чтоб всухую сидеть.

Пиво принесли быстро, и Алка сразу выдула треть стакана – пить хотелось, Корнилов даже не притронулся.

– Аллочка, – он снова поправил очки, – ты должна вернуться домой.

– Кому должна? – спросила Алка, делая новый большой глоток.