Скипетр света

Его снисходительный тон заставляет меня вскипеть от ярости, но, сколько бы я ни давила на кнопку, ангел больше не отвечает. В голове не укладывается, что не так с этим мужчиной?

«Прошлой ночью я уступила тебе половину своей кровати, козлина. Будь добр, не обращайся со мной как с пленницей», – печатаю я в телефоне.

Прежде чем он отвечает, проходит полчаса.

«Своих пленников я обычно держу в цепях и на хлебе и воде у себя в подвале. Ты же сидишь на дорогой и прежде всего мягкой коже. В холодильнике для тебя приготовлен свежевыжатый апельсиновый сок и клубника, а в пакете рядом с тобой – свежие круассаны. Располагайся и угощайся. И, к слову, это была моя кровать».

«Меня не подкупишь едой».

«Это не подкуп, а благодарность за то, что ты вчера ночью так мило себя со мной вела. Видимо, у тебя произошел какой-то сбой».

«Это не сбой, а мой двойник. Ты с ней больше никогда не встретишься, ее убил демон».

«Жаль. Она была гораздо любезнее тебя».

«Не будешь ли ты так любезен и не попросишь ли Гора присмотреть за моей кузиной, пока вы не поймаете ту горгулью? Не хочу, чтобы с Кимми что-то случилось. Но пусть хорошо с ней обращается и держит свои загребущие ручонки подальше от нее».

«Все что пожелаешь. Будут ли еще какие-либо распоряжения, которые я могу для вас исполнить, миледи?»

Сарказм сочится из каждой буквы, и я отказываюсь продолжать этот разговор. А поскольку не желаю, чтобы портились хорошие продукты, и вообще я против бессмысленного выбрасывания пищи, то съедаю круассаны с клубникой и выпиваю сок. Затем откидываюсь на спинку сиденья, надеваю наушники и стараюсь насладиться поездкой. Это у меня не особенно получается, ведь я постоянно злюсь на него. Недолго думая, достаю ноутбук и нахожу себе полезное занятие. Планирую поездку Малакая в США. Около полудня мы пересекаем Тонтон. Теперь до дома ехать не больше часа. Я пишу брату в сообщении, что мы скоро будем у него, а он присылает мне фотографию Селкет, которая растянула губы, и поэтому кажется, что она смеется.

«Мы рады. Мы по тебе скучали».

«Я по вас тоже», – думаю я.

Азраэль

Нефертари сердится на меня, и именно так и должно быть. Мы слишком сблизились, чего я совершенно не планировал. Прошлая ночь была ошибкой. Когда я вообще лежал в постели с женщиной, не прикасаясь к ней? Скажу точно: никогда. Проснулся, а она лежит рядом со мной. Я едва справился с искушением дотронуться до нее. Нефертари слишком близко придвинулась ко мне. Я чувствовал ее тепло, а также дыхание на своей коже. Сон смягчил черты ее лица, но я запрещаю себе говорить девушке об этом. Нефертари бы лишь пронзила меня молниями из своих серебристых глаз. Я хочу ее, но мне нельзя этого делать. То, как я с ней поступлю, – худший из возможных обманов. Поэтому я не могу еще и воспользоваться ею. Хотя в данном случае речь об использовании не шла бы вовсе. Это было бы неповторимо. Я бы ласкал ее, утешал, обнимал. Однако ничто из этого не исправит того, что я сделаю с ней потом. Я впервые задаюсь вопросом, сто́ит ли мое неуемное стремление восстановить свой ранг такой цены. Цены, которую заплачу даже не я, а Нефертари. Но здесь дело не в ней и не во мне. Дело в Атлантиде.

Энола искоса бросает на меня испытующие взгляды.

– Я могла бы и одна отвезти ее к брату. Тебе нет необходимости ее сопровождать. Данте и Гору ты больше нужен в Лондоне.

– Один из нас должен ее охранять.

– И это тоже могла бы сделать я, а ты вместе с парнями искал бы горгулью.

Она права. Для этой поездки нет причин. Мне следует находиться в Лондоне, выслеживать убийцу. Тварь из демонической армии Сета, которая терроризирует город. Сегодня утром в газетах сообщили о смертях. Пока только о двух зверски убитых женщинах. Так или иначе, исчезновение Адама тоже скоро попадет на первые полосы.

Энола ничего больше не говорит, сосредоточившись на дороге. Этим она меня не обманет. Ей не нравится, что я так много времени провожу с Нефертари. Вот только мне непонятно почему. За все прошлые века она ни слова не говорила об окружавших меня женщинах. Она знает, что я любил лишь Нейт. Человеческие женщины никогда не составляли конкуренцию моей возлюбленной. Они всегда были не более чем развлечением.