Скипетр света

Не отпуская моей ладони, она поднимает подлокотник между креслами, придвигается ближе и прижимается ко мне. На мгновение этот жест совершенно сбивает меня с толку, однако я притягиваю ее к себе так близко, как только могу, и обнимаю одной рукой. Нефертари утыкается лицом мне в грудь, а я бормочу слова утешения ей в волосы. Моя футболка пропитывается слезами. Она не кричит, не бьет руками и ногами, как делал я после затопления Атлантиды. Однако это безмолвное горе гораздо хуже. Ее отчаяние разбивает мне сердце. Пока прошлой ночью Нефертари спала в моих объятиях, я написал Малакаю. Еще в Пикстон-Парке я неоднократно предлагал ему попросить меня продлить время его жизни. Я бы согласился, хотя никогда не делал подобного. Но всякий раз он отказывался. И вчера ночью тоже. Сообщение, которое мне пришло, оказалось слегка спутанным. Что, наверное, связано с недавним ухудшением болезни. Невзирая на это, мне удалось его расшифровать: «Ты будешь рядом с ней, когда я уйду». Он ведь должен был понимать, что я не смогу. Даже если бы захотел, я не тот мужчина, который ей нужен, и не смогу остаться с ней даже на некоторое время. Чем дольше мы находимся рядом друг с другом, тем важнее она становится для меня, а я – для нее. Я знаю это и чувствую. Той близости, как будто она целиком и полностью принадлежит мне, я еще не испытывал. Даже с Нейт. За нее я боролся. Каждый день старался доказать, что достоин ее любви. С Нефертари не надо ничего доказывать и не надо бороться. Просто все ощущается правильным. И это самое неправильное.

– Как только скипетр окажется у нас, я тут же верну тебя домой, – вру я, и каждое слово отдает горечью. Я еще ни одной женщине столько не лгал, как ей, а ведь всегда гордился своей честностью. Только вот она заслуживает искренности, как никто другой.

После полудня автомобили добираются до незримой границы с землями джиннов. Мы выходим, и я достаю наши с Нефертари вещи из багажника. Мы стоим посреди пустыни. Воздух словно мерцает от жары, и на ее коже моментально выступает тонкая пленка пота. Впрочем, она улыбается мне и, похоже, впервые с момента отъезда из Пикстон-Парка немного расслабляется.

– Спасибо, – произносит Нефертари одними губами. Потом втягивает глубоко в легкие сухой воздух. У меня мелькает абсолютно абсурдная мысль. Я хочу полетать с ней. Хочу показать ей мир сверху. Хочу парить с ней в прохладном небе и нырять в облака. Хочу, чтобы она полюбила мой мир так же, как пустыню.

Машины разворачиваются и отъезжают. Водители – гули из окружения Саиды. Несмотря на это, Данте прикладывает руку к невидимому барьеру, только когда они удаляются. Воздух начинает мерцать еще сильнее и раздвигается, словно занавес в театре. То, что показывается за ним, выглядит как декорации к сказкам из «Тысячи и одной ночи». Нас встречает свежий воздух, а многообразие цветов ослепляет после песчаной пустоты, через которую мы ехали несколько часов. Кимми ахает, и я не в силах сдержать ухмылку. То же самое произошло со мной, когда после затопления я в первый раз ступил на земли джиннов. Тогда я только отбыл наказание и лишился дара речи при виде подобного великолепия. От открывшегося зрелища перехватывает дыхание, а дворцы тут еще роскошней, чем были у джиннов в Атлантиде. Это гигантский оазис невероятной красоты. Дворец Саиды и здания вокруг него украшены пластинами из цветного стекла, которые образуют мозаику, рассказывающую историю джиннов. Стекло они изготавливают из песка, благо вокруг пустыня. Наверняка богатство цвета этих картин не сравнится ни с чем в мире. На земле растет сочная трава, под легким ветром покачиваются пальмы, а по краям усыпанных гравием дорожек высажены декоративные клумбы. К нам приближается толпа слуг. Судя по всему, Саида велела им принять человеческий облик, чтобы не пугать девочек. Намик, молодой управляющий королевы, сначала с должным почтением приветствует Исиду и Исрафила. Затем принца королевского двора и наконец всех остальных. Насколько мне известно, он никогда не покидал оазис и теперь с любопытством рассматривает девушек. Хотя он еще юн и родился через много лет после затопления, но уже стал самым молодым среди приближенных королевы. Могу себе представить, как он дослужился до такого ранга. Все в нем излучает надежность. В отличие от большинства других джиннов, у которых в человеческой ипостаси чаще всего темный оттенок кожи и черные волосы, Намик светлый. Его можно было бы принять за ангела: блондин с вьющимися волосами и белой кожей. Впрочем, для ангела у него чересчур хрупкое телосложение, что с легкостью заменяется железной волей в стремлении защищать свою королеву.