Скиталец

– А теперь, – ангел приложил ладонь к яйцеобразной голове, – я очень хочу отрезать себе ухо!

Щека Лира нервно задергалась. Что-то внутри взбунтовалось: «Это неправильно!» – но желание оказалось сильнее. А значит, нужно сделать, несмотря на страх! Ведь они с ангелом едины, они одно целое… Лир поднес лезвие к уху, зажмурился, испытывая не только страх, но и восторг. Лицо стало пунцовым от напряжения, лезвие вспороло плоть. Как же было больно! Адская боль! Лир кряхтел, стонал, отдуваясь, но когда спустя секунды он с безумием в глазах таращился на окровавленное ухо в своей ладони, на губах играла блаженная улыбка.

Даже карлик забыл про сахар – застыл возле стены, пялился на Лира с какой-то злой радостью.

– Ну а сейчас я хочу это ухо съесть! – Ангел приложил ладонь к нижней части лица.

Лир быстро закивал, точно китайский болванчик. Подумал, что если съест собственное ухо – это станет одним из самых важных и значимых событий в его жизни. Не менее важным, чем рождение и воскрешение. Какой же ангел все-таки мудрый! Собирался наказать, а сам подстегнул к такому! Лир готов был упасть на колени и благодарить за доброту, благодарить и целовать ноги. Глаза стали влажными от слез. Прежде чем ухо исчезло во рту, губы бесшумно произнесли: «Спасибо!» Лир усердно жевал, улыбаясь, по щекам текли слезы радости. Рану, словно раскаленным железом жгло, но он думал возбужденно: «Какая мелочь!»

Когда Лир с наслаждением прожевал и проглотил последний хрящик, ангел сказал с сожалением:

– Ну а больше я ничего не хочу.

И в тот же миг Лир осознал то, что сделал. Эйфория улетучилась – ее сменили ужас и отвращение. К горлу подступила тошнота.

– Блеванешь, сожрешь второе ухо, – равнодушно предостерег ангел и раздавил лежащий на полу кусок сахара.

Лир зажал ладонями рот, изо всех сил стараясь подавить рвотные позывы. Он чувствовал, как кровь пульсирует в ране. Желудок мерзко урчал.

Карлик скалился, хихикал, глядя на мучения Лира.

Ангел подошел к двери, за которой находилась комната с детьми. Отодвинул засов. Мальчик и девочка спали на железных койках. Спали крепко, ведь Лир постоянно подсыпал им в пищу порошок, который дал ангел. А когда просыпались, вели себя словно сомнамбулы, мало на что реагируя.

– У тебя есть трое суток, – сказал ангел, закрывая дверь. – Через трое суток здесь должно сидеть пятеро детишек.

Лир рыгнул, прижимая одну ладонь к ране, а другую к губам.

– Угу, – промычал.

Ангел поднял лицо вверх и какое-то время стоял так. А потом прошептал задумчиво:

– Скиталец… Он ждет… Скоро все изменится. Мир изменится. Если бы ты знал, старый мудозвон, как нам с тобой повезло. Ведь мы на его стороне.

Лир, косясь на ангела, выдвинул нижний ящик стола, достал аптечку. Пальцы лихорадочно разорвали бумажную упаковку с рулоном ваты.

Ангел вышел из задумчивого состояния.

– Ладненько, крысеныш, нам, пожалуй, пора. Мне сегодня еще одного товарища наказать нужно.

Он пошел к выходу, призрачные перья на его крыльях трепетали, будто от ветра. Карлик схватил со стола нераспакованную пачку сахара и засеменил следом.

Когда они ушли, Лир, прижимая к ране кусок ваты, выждал несколько минут, а затем выбрался из убежища и сунул пальцы в рот. Пока блевал, думал о том, что готов выдержать и не такое. Все готов выдержать. Лишь бы существовать. Пускай как полное ничтожество, но все же жить. А еще он думал, что наказание было заслуженным. Ему и в голову не приходило попрекнуть ангела.

Марионетки ведь не попрекают кукловодов.

Глава девятая

Антон упорно не желал признавать себя трусом. Испугался той фурии с молотком и ковбойской шляпе? А вот и нет! Это даже смешно. Он мог бы запросто с ней справиться, но ему приходилось помнить о последствиях. Такой уж удел человека, чей отец медийная личность. Ну вдарил бы той придурочной девке промеж глаз, а какой-нибудь ухарь тут как тут с мобильным телефоном. И вот уже ролик в Интернете с подписью: «Сын известного бизнесмена избивает женщину!» Журналюшки потянутся, кто-нибудь обязательно вспомнит историю с той аварией… Спрашивается, на хрена все это нужно?

Однако мириться с тем, что произошло в деревне, Антон не собирался. Еще чего! Пострадали гордость и внедорожник, причем сильно пострадали, и кое-кто обязательно за это заплатит. Но сначала нужно забрать Макса.

Антон стоял возле окна в номере шатурской гостиницы. Рядом, вальяжно развалившись в кресле, сидел тощий тип – впалые щеки, лысый череп, постоянно выпученные глаза делали его похожим на какое-то насекомое. Впрочем, и кличка у него была соответствующая – Кузнечик. Он не раз выручал Антона. Нужно уладить щекотливое дельце? Всегда пожалуйста, Кузнечик не откажет, только деньги плати да помалкивай. В определенных кругах он был известной личностью, но никто о нем не знал много. Кто-то говорил, что Кузнечик бывший военный, а кто-то уверял, что уголовник, который провел полжизни в местах не столь отдаленных.