Скиталец

Дюжина лучников и столько же английских ратников с ножами в руках добивали раненых шотландцев. Порой, прежде чем перерезать ратнику глотку, они задерживались, чтобы выяснить, нельзя ли содрать за этого малого выкуп, но среди простых ратников людей обеспеченных было мало, а среди горцев не было вовсе. К последним, впрочем, англичане относились не как к воинам, пусть и вражеским, а как к разбойничьему отребью и ненавидели их пуще прочих шотландцев. Да и то сказать, горцы совершенно не походили на шотландцев.

Сэр Уильям осторожно приподнял голову и решил, что пора выбираться из этой проклятой ловушки. Ни малейшего желания угодить в плен у него не было, а потому по его сигналу они с племянником принялись карабкаться вверх, стремясь выбраться из теснины. Вдогонку им полетели насмешливые крики и улюлюканье, но, к удивлению сэра Уильяма, этим враги и ограничились.

Сэр Дуглас ожидал, что, когда они будут лезть по склону, папоротник и траву вокруг них англичане просто измолотят стрелами, однако их с Робби оставили в покое. Поднявшись до середины склона, рыцарь оглянулся и увидел, что лучники исчезли и на этом фланге остались лишь английские ратники. Причем командовал ими бывший пленник Дугласа, лорд Аутуэйт, наблюдавший сейчас за бегством сэра Уильяма с дальнего уступа. Заметив, что беглец обернулся, Аутуэйт приветственно приподнял копье, на которое, будучи хромым, опирался, словно на посох.

– Заведи себе приличные доспехи, Уилли! – крикнул ему Дуглас. По иронии судьбы лорд Аутуэйт был его тезкой. – Мы с вами еще не покончили!

– Боюсь, что нет, сэр Уильям. По правде говоря, похоже на то, – отозвался лорд Аутуэйт и оперся о свое копье. – Надеюсь, у тебя все в порядке?

– Конечно нет, чертов ты дурень! Половина моих людей полегла там, внизу.

– Что поделаешь, дружище! – ответил Аутуэйт и хмыкнул.

Сэр Уильям нетерпеливо подтолкнул Робби вверх по склону и сам последовал за ним. Английский командир помахал им вслед рукой.

Снова оказавшись на возвышении, сэр Уильям первым делом огляделся и оценил обстановку. Он понял, что правое крыло шотландцев разбито наголову, причем исключительно по их собственному недомыслию. Вольно же им было очертя голову лезть в теснину, где английские лучники смогли перестрелять всех, не подвергая себя ни малейшей опасности. Теперь эти лучники таинственным образом исчезли, но сэр Уильям догадывался, что они рванули через поле к левому флангу шотландцев, который продвинулся в наступлении далеко впереди центра. Дуглас понял это, увидев, что голубой с желтым штандарт лорда Роберта Стюарта реет далеко впереди красно-желтого королевского знамени. На левом фланге сражение разворачивалось успешно, но в центре, как уразумел сэр Уильям, шотландцы уперлись в каменную ограду, после чего их продвижение застопорилось.

– Здесь мы, один черт, ничего не добьемся, – сказал рыцарь племяннику, – так что давай попробуем принести пользу. Дуглас! – крикнул он, поднимая окровавленный меч. – Дуглас!

Его знаменосец исчез, и сэр Уильям резонно предполагал, что этот малый, как и штандарт с алым сердцем Дугласов, сгинул в лощине.

– Дуглас! – крикнул он снова и, собрав вокруг себя боеспособный отряд, повел людей к вовлеченному в сражение шелтрону. – Мы будем сражаться здесь, – бросил он воинам, а сам поспешил к королю, который верхом на коне бился во второй или третьей шеренге, под истыканным стрелами королевским знаменем.

Давид Брюс сражался с поднятым забралом, и сэр Уильям увидел, что лицо молодого монарха наполовину забрызгано кровью.

– Опусти забрало! – гаркнул он.

Король пытался наносить удары длинным копьем по каменной стене, но давка сводила все усилия на нет. Его голубое с желтым сюрко было порвано, а сквозь прорехи виднелись сверкающие латы. Стрела клюнула короля в правый наплечник, опять задравшийся на кирасу, а когда Давид потянул его вниз, другая стрела разорвала левое ухо его коня. Он увидел сэра Уильяма и широко, по-дурацки, словно все это его забавляло, ухмыльнулся.

– Опусти забрало! – повторил сэр Уильям и лишь потом понял, что король вовсе не ухмыляется, а такой вид ему придает рана на лице. Кусок щеки был вырван, и кровь по шлему стекала на разорванное сюрко.

– Надо забинтовать щеку! – крикнул сэр Уильям, перекрывая шум боя.

Король позволил своему напуганному коню отступить от стены.

– Что произошло справа? – спросил он. Из-за раны слова звучали неотчетливо.

– Нас разбили, – коротко доложил сэр Уильям и непроизвольно взмахнул длинным мечом, разбрызгав вокруг капли крови. – А точнее сказать, перебили. Там, на склоне, оказалась теснина, и мы сдуру сами залезли в западню.

– Зато на левом крыле мы тесним англичан!

Рот короля все время наполнялся кровью, которую он сплевывал, но, несмотря на обильное кровотечение, рана, похоже, мало беспокоила Давида. Он получил ее в самом начале сражения, когда стрела, пролетев со свистом над головами воинов и вырвав кусок из его щеки, вонзилась в подшлемник.

– А здесь мы будем их сдерживать, – сказал он сэру Уильяму.