Скиталец Ларвеф (сборник)

— Я понимаю, — сказала Зара.

— Подвержена обновлению только та часть психического поля, которая не ведает памятью. Вот если бы обновление затронуло и память, тогда бы ты, выйдя из камеры, снова родилась. Ты бы стала другой личностью.

— Зачем же, Зара? Разве ты недовольна моим «Я» и вместо меня хотела бы видеть в моей оболочке другую сущность?

— Нет, нет! Зачем мне терять подругу ради неизвестного существа. Я люблю тебя такой, какая ты есть. Но мы сейчас, кажется, живем с тобой в разных мирах. Я в мире обыденного, ты в сказочном мире обновленных и обостренных чувств.

В мире обновленных и обостренных чувств время длилось иначе. Кто сумел так растянуть мгновение, наполнить его новизной, свежестью и красотой?

Эроя подняла руку с часами к самому уху и прислушалась. Часы тикали, они отмеряли вечно куда-то спешащее, пульсирующее время. Но Эроино бытие словно пребывало в другом измерении. Шевелился лист на ветке. Полз муравей по тропе. Плыло облако в небе. Возле крутой скалы стоял вездеход.

Электронный водитель Кик полудремал-полубодрствовал, находясь на той границе, которая вечно соединяет и разделяет живое и неживое, вещь и личность.

— О чем ты сейчас думаешь. Кик? — спросила Эроя электронного водителя.

— Я размышляю о бренности всего живого, — важно сказал автомат.

— И куда же тебя завели твои опасные размышления?

— В метафизическую пропасть, в познавательное болото.

— Дай руку. Кик, я тебя вытащу из пропасти, извлеку из болота.

— Мне там хорошо.

— Ну, хватит болтать, хвастун. Отвези меня…

— Куда?

— А куда бы ты хотел меня сейчас доставить?

— У меня не хватает воображения. Я же автомат. У меня нет души.

— Ничего, Кик. Я тебе достану душу. И приключу к твоей программе. А пока доставь меня к брату, в его лабораторный городок. Он мне нужен…

— Вам нужен не брат, — сказал Кик строго, — а логик Арид.

Эроя с интересом посмотрела на водителя.

— Откуда тебе это известно, Кик? Или пока я обновляла клетки в отделении биохимической стимуляции, кто-то переделал твою программу?

ДЕТСТВО АРИДА

Логик Арид, разумеется, не сразу стал логиком. И все же он рос необыкновенным ребенком. Когда ему исполнилось девять лет, он удивил мать и особенно отца. Отец сказал ему:

— Вчера ты совершил нехороший поступок. Ты сломал в саду маленькую яблоньку. И она погибла. И, кроме того, ты был невежлив с ботаником, ухаживающим за садом.

— Вчера? — спросил Арид отца. — А что же такое значит слово «вчера»?

Отец растерялся.

— В своем ли ты уме? Это знают двухлетние дети. Вчера-это вчера, а не сегодня. День, который канул в вечность и никогда не вернется.

— Я и знаю и не знаю. Вчера-это то, что было. И все-таки я не понимаю, что такое «вчера». Могу ли я, папа, вернуться во вчерашний день?

— Нет, не можешь,

— А ты точно в этом уверен?

— Ты задаешь глупые вопросы. Может, ты шутишь?

— Нет, я не шучу, — сказал Арид. — Мне кажется, что я вернусь туда.

— Куда?

— Во вчерашний день и исправлю свой дурной поступок. Я не трону яблоню и не скажу ничего ботанику.

— Это невозможно, Арид. Нельзя вернуться в прошлое и изменить совершенный тобою поступок.

В эту ночь отец и мать Арида спали тревожно и, просыпаясь, все время говорили о сыне. В своем ли он уме? Не показать ли его невропатологу?

Невропатолог, осмотрев Арида, сказал родителям:

— Великолепный, совершенно здоровый ребенок.

— А его непонимание того, что время течет и оно необратимо?

— Ну, что ж, у него такой склад характера. Он видит все вещи глубже, чем обычные дети, и, по-видимому, хочет проникнуть своим любознательным умом в сущность явления, которое нам не кажется загадочным только потому, что мы смотрим на мир сквозь призму традиций и привычных представлений, Мать и отец успокоились, но ненадолго. Как-то, зайдя в детскую комнату, отец увидел сына, мастерившего из проволоки и досок какую-то причудливую вещь.

— Что ты мастеришь, Арид? — спросил отец.

— Машину.

— Для чего?

— Для того, чтобы она могла меня доставить в прошлое.

— В прошлое вернуться нельзя. Оно потому и называется прошлым, что оно прошло, его уже нет и оно никогда не вернется.

— А я не уверен в этом, папа.

Отец рассердился.

— Оставь свое упрямство, Арид. Ты же большой мальчик. Все дильнейцы, без исключения-дети и взрослые, — знают, что время необратимо. Нельзя вернуться в прошлое наяву, это можно сделать только во сне.

Отец не был настолько чуток, чтобы проникнуть во внутренний мир своего сына. А это был сложный мир. Мысль Арида не хотела примириться с тем, к чему издавна привыкли все дильнейцы. Мальчик спрашивал себя: почему то, что случилось, не может случиться во второй раз? Почему промелькнувшее мгновение неповторимо? Его удивляло также, что остальные дильнейцы принимали это как должное.

В школе Арид заставлял смущаться самых умных учителей. Все простое, привычное, обыденное казалось ему сложным и непонятным. Он рано стад интересоваться законами эволюции всего живого, биосферой Дильнеи.

Он спрашивал у своих учителей:

— Как и почему на Дильнее возникла жизнь?