Скитальцы

– Рувак, ты уверен, что нам действительно нужны чертежи этого хаба? Они уже согласились передать нам электрические системы управления, так? Что, если мы… сами придумаем, как построить плотины?

– Придумаем? – Рувак продолжал кричать, но сделал попытку сдержаться. – Как именно ты предлагаешь это сделать? Где мне взять данные, чтобы запустить модели? Где взять лабораторию, чтобы экспериментировать с характеристиками течения реки? Да есть ли у нас вообще река? Я должен иметь реальные данные воздействия турбулентности. Без этого я даже симулятор Монте-Карло[5] не сумею подключить. Это инженерия, а не игрушки. Без данных я ничего обещать не могу.

Три секунды тишины. Три долгие секунды, на протяжении которых Люинь казалось, что напряженность вот-вот взорвется, как слишком сильно надутый воздушный шарик. Но наконец она услышала голос деда.

– Хуан, неприменение насилия – главный принцип, – произнес Ганс Слоун глубоким, гортанным голосом. – Мы поравнялись с точкой кризиса. Они никогда не упоминали технологию ядерного синтеза в качестве термина, который не может быть затронут во время переговоров. Нет никакой причины нам упоминать об этом первыми. Давайте сделаем вид, что это вообще не вопрос, и посмотрим, как пойдут переговоры.

Хуан, похоже, немного сбавил тон.

– Отлично. Но мы должны достигнуть единогласия между собой – где провести черту.

– Единогласие – неприменение насилия. – После небольшой паузы Ганс продолжал: – Но, безусловно, каждый из вас волен высказать свое мнение.

В следующее мгновение до Люинь донесся скрип стульев и обуви, шелест одежды. Значит, все встали из-за стола. Люинь на цыпочках вернулась к входной двери и сделала вид, будто бы только что вошла. Глянув в зеркало, она сняла форменную куртку и причесалась.

Взрослые вышли из гостиной. Первым появился Рувак, за ним – Лаак и Ланранг, бок о бок. Рувак был высоченным, как напольная вешалка. В сравнении с ним приземистый Ланранг казался еще меньше ростом. Борода у него была редкой и неухоженной, но его лицо украшали большие, очень яркие глаза. Самым добрым из всех троих лицо было у Лаака. Он напоминал Люинь задумчивого профессора с набрякшими веками и резкими морщинами возле уголков губ, что говорило о долгих часах раздумий над сложными дилеммами.

Руди говорил Люинь, что Рувак был инженером, в итоге ставшим военным командиром. Ланранг был гениальным математиком, а Лаак – асом-лингвистом. Все трое являлись ключевыми фигурами в стараниях восстановления Марса после войны.

Люинь улыбнулась и поздоровалась с ними с таким видом, будто только что пришла. Сердце у нее часто билось, и она очень боялась, что выдаст себя, и все поймут, чем она только что занималась. К счастью, соратники ее деда были настолько погружены в свои заботы, что на нее особого внимания не обратили. Один за другим они прошли мимо Люинь, улыбнулись, похлопали по плечу, поздравили с возвращением на Марс, после чего облачились в куртки и ушли.

Проходя мимо нее, Лаак, регистратор досье, остановился и извинился. Он получил ее сообщение, но не имел времени ответить. Несколько ближайших дней он намеревался провести в офисе и пригласил Люинь заглянуть к нему.

– Спасибо, дядя Лаак, – сказала Люинь. – Огромное вам спасибо.

Последним из гостиной вышел Хуан. Из-за того, каким темным и морщинистым было его лицо, как заметно выпирал живот, он напоминал изображенного на старинной картине купца из Индии. Невзирая на внушительные габариты, двигался он живо и плавно. У него были густые усы, закрученные вверх. Темные кустистые брови отчасти смягчали пронзительный взгляд. В прихожую он вышел злобным, как волк, но, заметив Люинь, смягчился, широко улыбнулся, поспешил к ней и поднял над полом, как тогда, когда она была маленькая.

– Вы только поглядите! Мой зайчонок вернулся! – Он покружил Люинь в воздухе и поставил на пол. – Ты всё еще такая легкая! Тебя что, там, на Земле голодом морили? Или ты была разборчива в еде?

– Я же… я же танцовщица.

– И что? Танцоры тоже должны есть! Поправься немножко, и станешь танцевать еще лучше!

– Тогда я не смогу высоко прыгать.

– Подумаешь. Какой смысл скакать, как кузнечик? Ешь, что пожелаешь! А если у тебя на этот счет закончатся идеи, разыщи меня. Я тебе так скажу: твой дядя Хуан превратил еду в искусство. Тебе десерты вчера на банкете понравились?

– Еще как! Я две порции слопала!

– А-га! За десерты я отвечал. Самолично их отправлял в духовку.

– А я понятия не имела, что вы такой искусный пекарь!.. О, дядя Хуан. Я вчера слышала, как вы говорили про свою бабушку…

– Да ну? – Хуан расхохотался во всё горло.

Люинь была потрясена столь неожиданной реакцией. А Хуан продолжал:

– Зайчонок, ты должна понять: на переговорах нужно играть роль здравомыслящего взрослого, а кому-то другому нужно гостей слегка припугнуть – сыграть роль психа. Твой дед обожает здравомыслие, а это значит, что пугать людей приходится мне. А это ведь несправедливо, верно? Я жаловался Гансу и говорил, что нам надо было бы время от времени меняться ролями.