Скитальцы

Папст развел руками: Что ты хочешь, дешёвые часы — дешёвая цена.

А почему вы сами продаёте другие часы, а не эти, дешёвые?

Я полагал, что ты мог оказать мне такую услугу.

Да. Но обижаются-то люди на меня, сегодня два покупателя шли за мной и хотели меня вздуть.

Хо-хо! Такого сильного парня! — засмеялся Папст. К тому же ты больше никогда не приедешь в Левангер, а вот я приеду. Старый Папст всё время кочует с места на место и часто возвращается туда, где уже был. Вот так-то.

Бесспорно, Эдеварту следовало выказать старому доброму еврею благодарность и поработать на него ещё один день, но он не мог пересилить себя. Несмотря на это, они расстались друзьями; Папст похлопал его по плечу и сказал: Мы с тобой ещё обязательно встретимся! Он не предложил

Эдеварту никакой платы за его услугу, но Эдеварт и не ждал этого, он вернул крылатку с карманами и налегке отправился к себе на постоялый двор.

Август вернулся домой не в духе.

Здесь невозможно получить за вещь хорошую цену, с горечью сказал он. Даже если не запрашиваешь, всё равно приходится сбавлять цену, пока с тебя не сдерут шкуру! И что тут только за люди? Вердальцы, одно слово, да вердалец заболеет, если не собьет цену. Левангер! Он сделал гримасу. Видел ты ещё где-нибудь таких жуликов? Завтра я опять попытаюсь и, если не получу, сколько прошу, тут же уеду!

Ты продал часы царицы? — спросил Эдеварт.

Продал! Сколько, ты думаешь, мне предложили за них в этой деревне?

Часы идут?

Конечно, идут. А что?

Тогда ты сможешь продать их в Тронхейме, сказал Эдеварт.

Чтобы меня там арестовали?

Август всё видел в мрачном свете, он был недоволен и зол. Он приехал в этот торговый посёлок с пятьюстами жителями в надежде сбыть украшения и драгоценности — и вдруг такое разочарование. Правда, Август всё-таки неплохо заработал на своих золотых вещах, однако неудачи выводили его из себя, теперь о большом богатстве можно было забыть.

Утром Август пересчитал оставшиеся украшения и прикинул, сколько какое стоит по ценам Левангера, надо сказать, весьма сходным. Эдеварт купил у него за наличные маленький золотой медальон, который носят на шнурке, медальон был простенький, и Август не хотел брать за него деньги, но всё-таки взял столько, во сколько сам же и оценил его.

Оставшись один, Эдеварт оделся. У него было чувство, что ему лучше не показываться в людных местах, где его могли узнать и снова начать преследовать, однако дома ему заняться было решительно нечем — от раздумий толку мало, а читать он терпеть не мог, как раньше, так и теперь. Днём Август зашёл поесть и снова ушёл, осмелился выйти из дома и Эдеварт — дни стали короче, и уже начинало смеркаться.

Августа он нигде не нашёл, но увидел идущего впереди Папста; Папст разговаривал со всеми встречными как старый знакомый, иногда он доставал из кармана часы и показывал их то одному, то другому. Эдеварт знал теперь каждое движение его руки и почти мог угадать, что он говорит.

Неожиданно из какого-то дома вышел Август. Уж не пьян ли он? Да нет, ни капли. Но он был возбуждён, словно одержал победу. Я теперь решил ходить по домам, сказал он, с самого начала надо было так делать. Зашёл к золотых дел мастеру и продал ему две вещицы, но купить больше он не мог. Потом пошёл к аптекарю. Между прочим, я продал часы царицы.

Правда?

Август кивнул: И получил за них хорошие деньги. Их приобрела та самая дама, что купила подвенечную вуаль, она оказалась женой аптекаря; она долго не верила, что часы принадлежали русской царице, но я перекрестился, и тогда она позвала мужа. Если тебе нравятся эти часы, ради Бога, купи их, сказал он. Кажется, всё налаживается, Эдеварт, дела пошли на лад, сейчас я отправлюсь в одно местечко, здесь в Левангере живёт много офицеров и есть один богатый капитан... Что этим парням от тебя надо?

К Эдеварту подошли два вчерашних покупателя, они возмущались, что он их надул, всучил им часы, которые гроша ломаного не стоят, так им сказал часовщик, и теперь они намерены расторгнуть сделку, гони обратно деньги!

Но сегодня у Эдеварта не было в карманах часов, которые он мог бы повредить, ввязавшись в драку, поэтому он толкнул самого настырного и велел парням убираться. Если на то пошло, он не отвечает за плохие часы Папста! Его наняли, он продавал чужой товар, может, товар и в самом деле не слишком хорош, но он-то тут при чём? Сделка есть сделка. Все торговцы не больно-то щепетильны, почему же ему быть другим?

Так, переругиваясь, они шли по улице; парни кричали каждому встречному, что Эдеварт продал им томпаковые часы за серебряные и ещё пожалеет об этом! Они встретили Папста и пожаловались ему, что этот тип, который продавал тут часы, обманул их; парни вытолкнули Эдеварта вперёд и ткнули в него пальцем — вот он, полюбуйтесь!