Скитальцы Гора

Я оставил плот в нескольких ярдах позади, приткнув его к другой отмели. Ренсовый челнок, который я прихватил у парней Ара, чтобы доставить свои трофеи, оказался гнилым насквозь, и затонул еще до того, как я покинул те заросли ренса, в которых я первоначально прятался. Правда, я сохранил весло, но учитывая вес плота, толку от него все равно не было никакого. Однако позавчера мне повезло найти оставленный кем-то шест, который в управлении плотом оказался для меня более полезным. Кстати, странный шест. Похоже, он когда-то был позолоченным, но позолота по большей части слезла, и в нескольких местах были заметны потемнения, словно он побывал в огне.

Еще издалека я заметил, как это существо кружило над болотом, а потом, сложив крылья, снизилось и село здесь, пропав из виду за стеной ренса. Признаться, мне стало любопытно, и я направил плот к этому месту. Почти сразу я услышал женский крик, долгий, жалобный, полный ужаса и безнадежности. Однако я не стал безоглядно спешить к источнику звука, поскольку мне показалась мудрее, проявить в данном случае разумную осторожность. Нет, я нисколько не сомневался в том, что ужас женщины был подлинным, как не думал, что это может оказаться девушка-приманка, которая была обучена изображать ужас в своем крике. Однако, с другой стороны, я не исключал того, что это запросто может оказаться девушка-наживка, привязанная или прикованная к столбу охотниками ренсоводов, как верр, чтобы привлечь опасную добычу, например, тарлариона. Понятное дело, что для подобных целей они не используют своих собственных женщин, предпочитая других женщин, обычно рабынь. Между прочим, были в том крике, помимо ужаса, нотки кое-чего еще, очень специфичного. Я бы назвал это беспомощной мольбой, или умоляющей беспомощностью, кому как нравится. Эти нотки, как бы намекали, что женщина не просто привлекала к себе внимание охотников, отчаянно извещая их о присутствии добычи, но скорее о том, что в округе могло не быть вообще никаких охотников, или, по крайней мере, никого о ком бы она знала. Соответственно это позволяло предположить, что она, действительно могла быть в одиночестве. Поверьте, есть большая разница, между тем как кричит девушка-наживка, которая знает, что охотники поблизости, просто они хорошо замаскированы, и их опыта хватит, чтобы защитить ее, и тем как кричит та, кто ни о какой помощи даже не догадывается. Разумеется, на охоте бывает всякое, и у любого охотника случаются промахи, именно поэтому ренсоводы не используют своих женщин, или точнее своих свободных женщин, в качестве наживки. Так что, возможность оказаться привязанной к столбу наживкой на тарлариона, является дополнительным стимулом для рабынь ренсоводов, прилагать максимум усилий, чтобы оказаться особенно полезной своим владельцам. Такие рабыни прилежны и старательны. Впрочем, это отличительная особенность всех гореанских рабынь. В конце концов, каждая из них знает, что может быть убита за то, что не окажется таковой.

Я внимательно осмотрел открывшееся моим глазам место. Никаких скрытых охотничьих лежек или их признаков я не обнаружил, как не было здесь и каких-либо доказательств недавнего нахождения здесь людей, по крайней мере, в пределах последних нескольких анов. Нет, следы человеческих ног на песке были, но поверх них отпечатались лапки болотного жука, который выбирается на берег только ночью. Соответственно мужчины могли оставить свои следы не позднее предыдущей ночи. Кроме того, сглаженный по краям песок тоже указывал на то что со времени оставления следов прошло несколько анов, а скорее, что они здесь появились вчера утром или даже позавчера вечером.

Долгий жалобный крик повторился снова. В тот же самый момент я увидел, как над верхушками ренса поднялась маленькая голова существа, точнее, маленькая по сравнению с размером его тела и размахом крыльев. Сразу привлекали к себе внимание, похожие на хобот или на клюв, длинные узкие челюсти, усыпанные острыми зубами, и не менее длинный нарост на затылке, должный уравновешивать вес челюстей, а также придавать дополнительную устойчивость в воздухе, особенно на взлете.

Я осторожно высунулся из ренса. Но похоже, недостаточно осторожно, поскольку существо обернулось и уставилось на меня. Именно в этот момент оно раскрыло свои крылья, продемонстрировав их впечатляющий размах. Впрочем, восхищался я не долго, монстр почти сразу сложил их, прижав к телу. Да, признаться, такого я раньше, действительно, не видел. Помимо огромных крыльев и странно выглядевшей головы, ящер отличался интересной формы хвостом. Он был длинным, змееподобным, заканчивавшимся плоским, похожим на лопату или весло расширением, которым монстр хлестал по песку. Это расширение на хвосте, как мне кажется, выполняло ту же роль, что и хвостовое оперение птицы или стабилизатор самолета, то есть увеличивало устойчивость в полете.

Монстр с шипением и хрипом выпустил воздух из легких.