Скитальцы Гора

Посреди островка из песка вертикально торчал довольно высокий, порядка семи футов, крепкий шест диаметром около четырех дюймов. В ярде от основания, сквозь отверстие в шесте была вставлена горизонтальная круглая поперечина в фут длиной. В трех с половиной гореанских футах выше нее, почти у самой вершины, имелась еще одна, точно также закрепленная, перекладина, но длиннее, длиной около ярда. Обе горизонтальные жерди в диаметре составляли приблизительно два дюйма. Если бы они были предназначены для удержания мужчины, то их бы сделали гораздо толще, да и вертикальный шест был бы соответственно выше. Однако для той блондинки, что занимала место на шесте, они были более чем достаточны. Ноги женщины опирались на нижнюю перекладину, и надежно удерживались на ней шнурами, руки же были перекинуты через верхнюю крестовину, бывшую у нее за спиной, а затем связаны шнурами за запястья спереди.

Она запрокинула голову и, глядя в небо, снова издала дикий протяжный вопль. Если она надеялась привлечь к себе чье-то внимание, то у нее это получилось, монстр снова повернулся к ней, и шагнул к шесту, оказавшись от пленницы всего в нескольких ярдах.

Меня, кстати, женщина пока не видела. Она яростно дергалась, выгибалась, извивалась и корчилась, похоже, пытаясь избавиться от пут. Следует признать, что один вид женщины, бьющейся в узах, как впрочем, и просто связанной или закованной, даже в столь простое устройство как рабские наручники, для мужчин является весьма возбуждающим в сексуальном плане.

Кстати, на этом острове, кроме меня, привязанной пленницы и крылатого монстра хватало и другой живности. Во-первых, длинношеий тарларион с веслообразными плавниками, замерший в нескольких ярдах от берега по другую сторону от шеста. Во-вторых, более опасные, по крайней мере, в данный момент, и пара коротконогих и длиннотелых тарларионов крутившихся на песке прямо у подножия шеста.

Женщина снова задергалась, впрочем с ожидаемым результатом, ничем не отличавшимся от ее прежних попыток.

Да, решил я, пожалуй, она довольно привлекательна. И, конечно же, я узнал ее.

Она была выставлена на съедение тарларионам. Похоже, ненависть ренсоводов к ней, оказалось столь велика, что даже несмотря на ее привлекательность, обычно являющуюся самой надежной защитой и спасением для женщины, они не стали ни продавать ее, ни оставлять у себя в качестве рабыни. Возможно, они были не так уж и не правы в данном вопросе. К тому же, то, к чему ее приговорили, было приемлемо для нее, с той точки зрения, что она была свободным человеком. Впрочем, будь она рабыней, с ней могли бы поступить точно также, но только по прихоти ее владельца, однако, на Горе придумано много чего, что можно сделать с рабыней, что было бы намного лучше, приятней и полезнее, чем просто скормить хищникам.

Блондинка снова закричала и принялась дергаться. Да, подумал я, наблюдая за ее беспомощными попытками, можно сделать много чего.

Мне стало интересно, как будет смотреться ошейник на ее шее. Наверное, неплохо, решил я, но тут же напомнил себе, что передо мной свободная женщина. Это делало ее в некотором смысле особенной и доставляло некоторые неудобства.

Крылатый ящер повернулся к длинношеему тарлариону и угрожающе зашипел. Длинношеий, признавая свою слабость, начал медленно, не сводя взгляда с противника, перебирать плавниками, смещаясь назад в воду. Лишь когда его туша полностью скрылась под водой, а над поверхностью осталась только шея, он повернулся и исчез в болоте.

— Убирайся! Убирайся! — верещала девица огромному хищнику, возвышавшемуся на краю пляжа.

Подобные восклицания понять, конечно, можно. Более того, я полагал, что для испуганной женщины они вполне естественны. С другой стороны, если она выкрикивает их, прекрасно сознавая, что они не более чем простой шум, это кажется немного странным. Например, никто, конечно, не ожидает, что такое животное понимает гореанский. Кроме того, разве она еще не поняла, что была выставлена для угощения тарлариона и, учитывая высоту ее положения над сушей, возможно именно для этого существа? А еще, неужели она не понимает, что если она не будет забрана с этого шеста, если можно так выразиться, вовремя, то она все равно погибнет только уже от жажды, голода или перегрева? Разве, учитывая все это, она не должна сама с нетерпением ждать челюстей?

— Уходи! — снова закричала женщина.