Скитания

К таким темным личностям относился и Сварт, но хозяин документов не спрашивал. Приличная одежда и прямая осанка вкупе с очками всегда создавали нужное ложное впечатление. Капитан не интересовался, за кого его приняли на этот раз, а просто сел возле стойки и заказал дешевое и, несомненное, дрянное пойло.

За время ожидания заказа Сварт успел присмотреться к собравшейся публике. После выступления мэра народу толклось достаточно. Кто-то пил, кто-то перекидывался в карты, но все вели себя тихо. Это в Круне за шулерство могли и пристрелить. На архипелаге же не шло вечной войны, эти жалкие людишки привыкли прогибаться под джиннов и наслаждаться благами их цивилизации. И многие из них почти наверняка даже не нюхали пороха и не покидали Свифтфиша, разве что наведывались в Город Острых Камней. Конечно, для таких бесхребетных ленивых медуз убийства оказались жутким потрясением и новостью последних дней.

Посетители обсуждали речь мэра под звуки разбитого фортепиано. Вскоре Сварт определил, что на несчастном инструменте западают, как минимум, три клавиши. Мгновенно он вспомнил, что говорил человек у доски объявлений. И еще больше задумался. Он уже обрисовал в мыслях картину преступления, но для получения награды требовались улики, а не предположения.

— Сыграй нам что-нибудь веселое, Ко! — крикнул таперу один из сидящих вместе молодых людей в унылых бежевых пиджаках, видимо, клерков, вышедших на перерыв из душных рабочих комнат ратуши.

За инструментом все старался разгульный музыкант, играл-наяривал, что в голову лезло. А публика радовалась, стуча увесистыми кружками с пивом по деревянным столам так, что пыль со стропил сыпалась.

«Просто так струны не пропадают», — ухмыльнулся Сварт, пристальным взглядом словно ощупывая таверну, разбитое желтоватое фортепиано и тапера, который невольно ежился. Затем пират, входя в новую роль, с несвойственной щедростью громогласно воскликнул:

— Браво музыканту! Браво! Эй, хозяин, что же ты не дашь артисту отдохнуть? Налей ему выпить за мой счет! Посетители пока послушают свою болтовню.

Музыкант — нелепый тип лет тридцати — недоверчиво обернулся, отвлекаясь от измученного инструмента, поскреб в редкой светлой бороденке, неуверенно спрашивая:

— Это… это вы мне? Хе-хе…

— Тебе-тебе!

Дважды артиста приглашать не пришлось. Он сполз со своего места и, изгибая излишне худые кривоватые ноги, подплясал к стойке, как будто все еще двигаясь в такт своей сбивчивой мелодии.

«Ну и идиотов я умею играть. Самому противно. Развесистых увальней… Но не будет же умный человек просто так общаться с такими идиотами, как это тапер», — внутренне поморщился Сварт, но цель была достигнута.

— Давно здесь работаешь? — вскоре спрашивал подвыпившего музыканта Сварт.

Тапер опрокинул в себя два стаканчика виски и довольно утирал рукавом яркой рубахи кривящиеся в улыбке губы.

— Да так… — махнул он рукой, очевидно, порядком уставший от работы, все еще покачиваясь под свою музыку в голове.

— Да еще инструмент дрянной, — наводил на нужные мысли Сварт.

— Да не то слово! Клавиши западают, — вздыхал, протирая зеленые глаза, музыкант.

Выглядел он чудаковато: на нем красовался старый вельветовый костюм темно-вишневого оттенка, под ним маячила канареечно-желтая рубашка, довершали образ широкий малиновый галстук с крупными крапинками и желтые ботинки на босу ногу. Безвкусно и весело. То, что нужно для музыканта маленького городка, хотя Свифтфиш оказался не таким уж маленьким.

— Помалкивай тут об инструменте! До тебя ничего не западало. Допивай и возвращайся к работе, клиенты скучают, — вдруг рявкнул из-за стойки оскорбленный хозяин и ушел на кухню вымещать свой гнев на поварах.

Музыкант притих, но Сварт начал разговаривать с ним обо всем подряд, поражаясь, насколько легко в очередной роли находит необходимые темы, чтобы подвести к главному вопросу. Музыкант, который оказался сбит с толку, отвечал, подхватывал, кивал, неуверенно что-то мычал в ответ. А Сварт точно считывал его мысли, во всем соглашался, все больше располагая к себе недалекого тапера. И, разумеется, не забывал обновлять содержимое кружки собеседника. Все за счет отобранного у трупа кошелька, который и так худел день ото дня. Но Сварт был уверен в себе и предполагал, что при верном расчете получит в сто раз больше, чем эти мелкие расходы.

Он не боялся рисковать, когда будущее зависело непосредственно от него, от его разума, от его способностей. И вот наконец Сварт счел собеседника достаточно размягченным и доверчивым, чтобы спросить:

— Послушай, любезнейший, а что тебе известно об избирательной кампании вашего мэра?

— Не знаю. Сильный он, влиятельный… Ну… Зачем спрашиваешь-то? — вдруг протрезвел музыкант и начал складно и четко, как по сценарию: — Мэр наш сильный. Был всегда в борьбе с конкурентами по рыбному бизнесу и торговле углем. Их там несколько человек. И представляешь: убили сыновей его конкурентов! Странно, не, ну, правда странно! Вот он только после выборов, победил, а тут бац… Народ вообще разное болтает.