Скитания Анны Одинцовой

Отныне вы связаны узами крепче, чем самый крепкий ремень,
И нет зазора между вами, в который пройдет лезвие ножа.

И пусть со временем самый длинный чаат не будет достаточно
Длинным, чтобы внутри его круга вместилась вся ваша семья.

Сейчас между двумя женщинами лежит Танат. Ни он, ни Катя не спят. Я пишу, как всегда высунувшись в холодный чоттагин. Пальцы коченеют, но происшедшее настолько важно, что я не могу оставить это без закрепления на страницах моего научного дневника. Я вспоминаю рассуждения Моргана, Леви-Брюля, Боаса, Маргарет Миид, наших Богораза, Штернберга, Миклухо-Маклая и других о жизни первобытного человека и все более убеждаюсь в том, насколько они далеки от действительности. Прежде всего, неодолимой преградой, непроницаемой завесой стоит высокомерие белого человека, исследователя. Мне кажется, это объясняется тем, что ученый-этнограф являлся неотъемлемым участником колонизации, он шел в том же отряде, который нещадно истреблял местное население, если оно вдруг пыталось противиться непрошеному вторжению в их земли, в их жизнь. Все рассуждения о том, что колонизации были и мягкие, щадящие, гуманные, — все это поздние попытки оправдать жестокость и несправедливость, которые несли в завоеванные земли так называемые первооткрыватели, землепроходцы, отважные путешественники. В приукрашивании преступлений землепроходцев особенно преуспели советские историки. Чего стоят их утверждения о том, что русские казаки несли только свет и улыбку аборигенам Севера! А тем временем они подчистую истребляли местных жителей. Вслед за коровой Стеллера свели с лица земли коренных жителей Камчатского полуострова, а жалкую оставшуюся часть запугали до такой степени, что они напрочь забыли собственный язык. То же самое делалось и в отношении алеутов, тлинкитов и других коренных обитателей Аляски. Русский историк С. Шашков в своих исторических очерках описывает, как тысячи трупов алеутов морским течением прибивало к берегам Камчатки. Потому что алеуты противились хищническому истреблению котиков и других животных на землях, которые веками кормили их. Научное высокомерие, вызванное чувством превосходства колонизаторов, не позволяло ученым-этнографам вставать вровень с исследуемым человеком…»

Пальцы так закоченели, что теперь уже каждая буква давалась с трудом.

Анна втянула голову в полог и прислушалась. В темноте слышалось мерное дыхание Таната и Кати.

Но они не спали.

5