Скитания легионера Августа

Так мы и стали его промеж себя в дальнейшем называть – Тэтэн Иссохшая Лапа. По разным оценкам, под началом этого предводителя северных племен находилось до тысячи конных и пеших воинов, рассредоточенных по окрестностям. Хотя другие показывали, что одной только конницы у Иссохшей Лапы полторы тысячи. Шансов у этого предводителя против нас не было никаких. Даже если верить в такую численность конных воинов, все равно противостоять пятитысячному «Железному» легиону им было нереально. На протяжении почти двух месяцев мы успешно отодвигали их к горам, тем самым лишая основного преимущества – возможности скрытной и неожиданной атаки с быстрым уходом до прибытия наших основных сил. Мы тоже несли потери, так как враг не сдавался, а бился на смерть. После каждого удачного набега на наши позиции мы обязательно находили иссохшие лапы.

Однажды наш дозор наткнулся на едва заметную пещеру в расщелине горы. Солдаты обнаружили ее совершенно случайно. Дело в том, что, еще не приблизившись к ней, они почувствовали нестерпимую вонь, исходящую из непонятного источника. Обыскав все в округе, они обнаружили прямо за кустами можжевельника скрытый вход в пещеру. Если бы не исходящий оттуда отвратительный запах, его было бы просто невозможно найти. Обследовав грот, солдаты обнаружили сваленные в кучу куриные лапы и головы. По их количеству мы поняли, что, похоже, Тэтэн Иссохшая Лапа надеялся нас всех здесь перебить, раз собирался класть на грудь каждому погибшему римлянину по одной лапе.

А прямо по центру стоял трехметровый каменный истукан с маленькими ручками, упираясь огромной головой с выпученными глазами в свод пещеры. Возле ног этого чудовища находился алтарь, весь усыпанный окровавленными перьями, на котором, видимо, и приносили в жертву этих птиц. Чуть в стороне от статуи стояли три больших чана, наполненные бурой жидкостью, на вид напоминающей кровь. Скорее всего, в них сливали кровь, которой истекали бьющиеся в конвульсиях жертвы, а потом мазались ею перед сражением.

По приказу командира все было сожжено, а каменный идол свален на землю и разрушен. После этого случилось невероятное – неприятель пропал. С этого момента он больше никак себя не проявлял. Мы не знаем, повлияло ли разрушение капища на исчезновение врага, или, может, это было просто совпадение, но враг исчез.

Наступивший мир принес всем облегчение. Наш поход был признан успешным. Понадобилось всего несколько месяцев, чтобы навести полный порядок в этом регионе. Конечно, враг не был полностью уничтожен и, наверняка, где-то затаился и зализывает раны, а может, строит новое капище для жертвоприношения, но и мы не собирались расслабляться.

На общем построении командир легиона Гай Сиртус обратился к нам с пламенной речью и поблагодарил всех легионеров за выполнение поставленной Римом задачи. После этого прошло награждение особо отличившихся в этом походе. Среди награжденных был и наш командир. Приняли решение сделать его помощником командира четвертой центурии и, что самое радостное, – на его освободившееся место неожиданно назначили меня. Друзья искренне поздравили меня с этим решением командования. Позднее я узнал, что именно декан Ульпиус настойчиво рекомендовал мою кандидатуру на место командира своей контубернии. Признаться, я не чувствовал за собой особых заслуг в этом сражении. Старался воевать как все и, по моему мнению, ничем не выделялся на фоне своих легионеров, но эта новая должность заставила меня переосмыслить положение дел. Раньше я полностью полагался на приказы Ульпиуса, почти не проявляя никакой инициативы. Зато теперь ситуация поменялась кардинально. Контуберний – это небольшой самостоятельный отряд, действующий в полном соответствии с задачей, поставленной центурионом. Только слаженные действия таких небольших подразделений, как мое, могли гарантировать победу огромного легиона в непростой битве.

Подозрительный старик

Через неделю после торжественного парада «Железный» легион отправился обратно в Рим, оставив в городе Арелат одну когорту в качестве нового гарнизона. Это была моя третья когорта. Проводив основную часть легиона домой, мы принялись обустраивать свой лагерь. Конечно, враг был деморализован настолько, что можно было не ждать его скорого возвращения. Но в римской армии существовало строгое правило для всех воинских подразделений – солдаты и командиры всегда должны быть заняты работой. Иначе безделье потихоньку притупит бдительность, и расплата за это последует незамедлительно.