Скитания легионера Августа

И в это время Цезарь произвел решающий маневр, он бросил в бой третью линию своей армии, которой командовал Красс. Легионеры при поддержке галльской конницы неожиданно ударили по германцам. Противник не ожидал такого наступления почти поверженного врага и бросился в бега. Моральный дух превосходящей армии германцев был сломлен. Благодаря стратегии Цезаря придерживать свой резерв до критического момента стодвадцатитысячная армия Ариовиста была разбита. Цезарь рисковал всеми своими легионами, но, просчитав действия вождя германцев, победил. Так Рим избавился от опасного противника в борьбе за Галлию».

Прошло две недели, но ничего по-прежнему не происходило. Старик практически не отлучался из дома. У него был крайне ненасыщенный день: утром на базар – продавать овощи со своего огорода, а вечером, когда солнце клонилось к закату и все хозяйственные дела были переделаны – молиться, глядя на уходящее за горизонт светило. Меня уже начали посещать сомнения в целесообразности слежки за стариком. Я все больше склонялся к мнению, что это обычный человек, слегка помешанный на каком-нибудь древнем культе, которых великое множество в этой местности. А ночной визитер нам просто почудился. Мало ли, из-за чего скрипнула дверь… Может, все дело в обычном сквозняке, тем более что старик жил бедновато, и двери в его доме не отличались надежностью. Посовещавшись с отрядом, мы приняли решение через неделю прекратить слежку.

На последнее дежурство я отправился самолично, так сказать – закрывать это неудачное мероприятие. Взял с собой одного своего солдата. Устроившись на наблюдательном пункте, мы уже как-то по привычке всматривались в темноту, понимая, что все бесполезно. Вокруг стояла тишина, только изредка трещал неугомонный сверчок. Небо было звездное, и нам прекрасно была видна дверь в хижину старика. Это еще хорошо, что я не доложил начальству о куриной лапе с цветными коготками. Вот было бы смеху надо мной. Но ничего, сегодня последнее дежурство, и я благополучно забуду о существовании этого старца.

Скрип открывающейся двери прозвучал подобно удару плети, как рукой сняв утреннюю дремоту с наших лиц. Протирая глаза, мы вглядывались в темноту, боясь пропустить малейший шорох. А вдруг ночной визитер прибыл не один? Но, приглядевшись, мы убедились в обратном. Серый призрак в плаще с накинутым капюшоном быстро промелькнул в дверной проем лачуги старика. Тут мы оба уже не могли ошибиться и отчетливо увидели силуэт пришельца, хотя утренний туман мешал рассмотреть его более тщательно. Конечно, увидеть лицо нам все равно не позволил бы капюшон, но походку и фигуру посетителя мы могли бы изучить лучше. Что ж, пришлось наблюдать в тех обстоятельствах, которые нам были предоставлены.

Судя по резким и угловатым движениям, с минимальным сомнением можно было сказать, что это был мужчина. Так обычно двигаются солдаты, в любой момент готовые отразить нападение врага. Надеяться, что ночной гость старика и есть Иссохшая Лапа, было глупо. Что могло связывать кровожадного вождя Тэтэна и немощного старика? Хотя был один предмет, указывающий на возможность такой связи – пресловутая куриная лапа с цветными коготками. Скорее всего, вождь и старик, по крайней мере, единоверцы. Но это было только мое предположение, не претендующее на истину. Уж слишком много было надумано в этой истории, а виной всему – мой юношеский максимализм и желание прославиться среди легионеров, хотя в этом я не видел ничего предосудительного. В моем понимании каждый солдат хочет стать командиром, иначе нечего делать в римской армии, и лучше, пока не поздно, посвятить себя другому ремеслу. Римские законы позволяли легионеру, отслужившему шестнадцать зим, получить неплохую пенсию и надел земли на завоеванных территориях. Кроме этого, начиная с правления Октавиана, легионерам платили жалование по три раза в год в период крупных религиозных праздников Рима, не говоря еще о захваченных трофеях. Сначала такие возможности были привлекательны для случайных людей. Правда, по прошествии некоторого времени, хлебнув всех тягот армейской службы, многие полностью разочаровывались в этом ремесле, но среди моих друзей не было таких сомневающихся.

Из противоречивых показаний пленных мы никак не могли составить точный портрет Иссохшей Лапы. Одни говорили, что это огромный великан с могучими руками, другие – что это незаметная тень, блуждающая в лабиринтах человеческих душ. Хотя все клялись, будто лично видели его в сражениях с нами.