Читаем Скитники полностью

Парадоксально, но старообрядцам для сохранения «неподвижного», т. е. традиционного ядра старого, коими являются восьмиконечная форма креста, двуперстное знамение, хождение «посолонь», трехкратное погружательное крещение, совершение проскомидии на семи просфорах, двукратное (сугубое) произнесение «аллилуйя», написание через одно «и» Иисус, сами старопечатные книги, служение по первоисточникам с использованием знаменитых древнерусских крюковых распевов, окладистая борода и русская одежда, приходится идти на мелкие «подвижные» компромиссы с вечно меняющейся действительностью.

Древнерусские обычаи и культурные традиции и по сей день бережно сберегаются в старообрядческих общинах в двадцати странах всех континентов Земного шара. Что интересно, у старолюбцев не было агрессивности по отношению к инаковерцам. Они не вмешивались и не пытались влиять на представителей иных христианских и инославных вероисповеданий.

Что привлекало и привлекает людей в старообрядчестве, почему он в продолжении трех с половиной веков не отмер, как положено отмирать всему отжившему и случайному? Надо полагать, влечет прежде всего, то, что и положено в основание человека — самостоятельность, первенство нравственной чистоты; и в основание народа — национальное своеобразие, историческая память, стремление к высокой цели. Народ развивается во времена испытаний и дряхлеет среди благополучия. Раскол невольно соединил в себе и то, и другое.

Старообрядчество ценно уже тем, что сберегло для нас в нетронутой чистоте прежние формы нестяжательного русского быта и религиозности, дало примеры удивительной духовной стойкости, продлив жизнь истинно русской культуры до наших дней это, быть может, не меньший подвиг, чем защита отечества на поле брани. Надо полагать, староверство еще послужит России, ибо оказалось исторически право — оно возникло не против истины, а ради истины.

Переделкино, Уфа 2007–2010 гг.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сибириада

Дикие пчелы
Дикие пчелы

Иван Ульянович Басаргин (1930–1976), замечательный сибирский самобытный писатель, несмотря на недолгую жизнь, успел оставить заметный след в отечественной литературе.Уже его первое крупное произведение – роман «Дикие пчелы» – стало событием в советской литературной среде. Прежде всего потому, что автор обратился не к идеологемам социалистической действительности, а к подлинной истории освоения и заселения Сибирского края первопроходцами. Главными героями романа стали потомки старообрядцев, ушедших в дебри Сихотэ-Алиня в поисках спокойной и счастливой жизни. И когда к ним пришла новая, советская власть со своими жесткими идейными установками, люди воспротивились этому и встали на защиту своей малой родины. Именно из-за правдивого рассказа о трагедии подавления в конце 1930-х годов старообрядческого мятежа роман «Дикие пчелы» так и не был издан при жизни писателя, и увидел свет лишь в 1989 году.

Иван Ульянович Басаргин

Проза / Историческая проза
Корона скифа
Корона скифа

Середина XIX века. Молодой князь Улаф Страленберг, потомок знатного шведского рода, получает от своей тетушки фамильную реликвию — бронзовую пластину с изображением оленя, якобы привезенную прадедом Улафа из сибирской ссылки. Одновременно тетушка отдает племяннику и записки славного предка, из которых Страленберг узнает о ценном кладе — короне скифа, схороненной прадедом в подземельях далекого сибирского города Томска. Улаф решает исполнить волю покойного — найти клад через сто тридцать лет после захоронения. Однако вскоре становится ясно, что не один князь знает о сокровище и добраться до Сибири будет нелегко… Второй роман в книге известного сибирского писателя Бориса Климычева "Прощаль" посвящен Гражданской войне в Сибири. Через ее кровавое горнило проходят судьбы главных героев — сына знаменитого сибирского купца Смирнова и его друга юности, сироты, воспитанного в приюте.

Борис Николаевич Климычев , Климычев Борис

Детективы / Проза / Историческая проза / Боевики

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза