Склад поношенных носков

Живя в неблагополучной семье, Лена стала часто болеть. И одноклассники, прозвав девочку чахоточной, начали избегать ее.

– «На кого она подышит, тот и звука не услышит. На кого она чихнет, тот на целый век уснет. А, кого она коснется, тот совсем уж не проснется!» – Смеясь, выкрикивали мальчики, как только Лена появлялась в классе.

Опуская голову, девочка тихо проходила к дальней парте, которую ученики специально поставили отдельно и, опустившись за нее, погружала взгляд в свою тетрадь, будто видя там мир, совсем не похожий на окружающий ее. Даже учителя отчего-то не стремились исправить ситуацию. Впрочем, Лена им не жаловалась. Как не жаловалась и родителям.

Но Лена не стала столь несчастной, как ты можешь подумать. Хотя временами, конечно, ощущала себя именно такой, – самой несчастной на всем белом…, или, скорее, – на всем сером свете.

Чем меньше тепла Лена получала от людей, тем больше искала его в невидимом другим мире. И находила. Она наслаждалась дуновением ветерка на рассвете, позволяя его свежести проникнуть в самое ее сердце, а затем выйти, слетев с ее ладоней, подобно птице, отпускаемой на волю. Лена перешептывалась с шелестящей листвой деревьев, с любопытством выслушивая их секреты. Любовалась тем, как паучиха плетет тонкую паутину, и радовалась, когда на ней появлялись маленькие паучата.

Пусть, в привычном всем мире, у Лены уже не осталось друзей, в мире, незаметном безразличному взгляду, каждый день появлялись новые.

Ленины друзья живут на обложках старых тетрадок, куда она записывает свои трогательные стихи, рождающиеся в душе, наполненной одновременно и слезами, сияющими, как бриллианты, и детским смехом, звенящим, как сотни колокольчиков. Живут ее друзья и в вянущих цветах, заставляя их цвести уже в мире фантазий. И даже под кроватью Лены обитают ее друзья. Точнее, не под кроватью, а под старой лавкой. Ведь, когда в доме появилось много новых хозяев, Лене уже не нашлось уютного местечка. Она стала спать в сенях, вместо одеяла, кутаясь в старое пальто, сильно поджимая ноги, чтобы их не кусали ледяные злючки, залетающие в дом через многочисленные щели.

– А что за друзья живут под Лениной кроватью, то есть, под ее лавочкой? – поинтересовался Бубик.

– Конечно же, крылатые феи, – печально улыбнулся Кисан. – Бессонными ночами они поднимают постель Лены высоко в небо, где она слушает жалобы утомившейся луны и играет с непоседливыми звездами. Кстати, звезды, видя упавшую в небо земную девочку, начинают, глядя на нее, загадывать желания. Как думаешь, они сбываются?

– Хотелось бы верить, – тоже невесело улыбнулся Бубик.

– А еще, Ленины друзья живут в лужах, остающихся после холодного дождя, – продолжил Кисан, рисуя сияющие знаки над проплывающими под его руками сосудами. – Они так заботливы, что всегда стараются согреть промоченные ноги своей гостьи.

– Она забывает надеть резиновые сапоги, когда идет прыгать по лужам?

– И опять ты промахнулся. У Лены нет резиновых сапог. Все, что ей покупал отец, со временем износилось, или же досталось младшим сводным сестрам. К десяти годам Лены у нее остались только одни ботинки. Она стала носить их, вне зависимости от сезона. Зимой, конечно же, в тонких ботинках было холодно, а летом, наоборот, жарко. Когда-то купленные на вырост, они со временем стали малы своей хозяйке. По пути в школу, девочка старательно поджимала пальцы ног, не только для того, чтобы ноги уместились в малую обувь, но и для того, чтобы прохожим не бросалось в глаза, что обувь эта на носах совсем порвалась.

Но, если кто-то грустит по поводу дырок на обуви, Лена им даже радовалась. Разумеется, когда попадала в тепло. Сидя за партой, девочка позволяла себе расслабить пальцы, и пока шел урок, они отдыхали, выглядывая из тесных ботинок. И даже пританцовывали, отталкивая от себя навязчивую боль.

Лена научилась смеяться там, где другие роняли бы горькие слезы. Прежде, чем последние Ленины сандалии оказались в печи, она часто подшучивала над ними, слушая, как оторвавшаяся передняя часть подошвы шлепает о дорогу, то и дело, подворачиваясь под каблук.

– «Даже и не знаю, кто из нас более голодный, – смеялась девочка про себя. – Наверное, все-таки, мои сандалии. Я хотя бы не пробую на вкус грязную землю. А они так и слизывают ее с каблуков своим длинным языком».

Голод, действительно, не заставляет Лену с аппетитом смотреть на землю, но порой ее единственной едой на два дня становится один тонкий кусок хлеба, посыпанный солью. Но Лена наслаждается этим соленым кусочком так, как многие другие дети не смогли бы наслаждаться даже самым вкусным пирожным. И в этом девочка тоже умеет разглядеть свое счастье. Как чувства пресыщенных людей притупляются, так ее чувства становятся все более глубокими и непостижимыми для ума. Кто-то мечтает о собственной ракете. А Лена мечтает о куске хлеба и рано или поздно получает его. И, разделяя на крупицы, наслаждается каждой в отдельности, тщательно прожевывая, и вдыхая аромат, поддерживающий жизнь.