Складень

Сокрыта жизни мимолетность,
И вдруг: «Пора, мой друг, пора!»
Ушла щекочущая легкость
Из-под гусиного пера.

И странной кажется причина

Друзей оставить и родню.
Так смог Игнатий Брянчанинов
Постигнуть истину одну.

Мир сердца – истины свидетель,

Дан Божий Промысел затем,
Чтоб бодрствовал – за всё в ответе
Над попустительством страстей.

Он был Оленину племянник,

Кому-то друг, кому-то брат,
Самим государем избранник
К высокой службе, говорят.

В салоне дядюшки блестящем,

Где Пушкин завсегдатай был,
Казалась жизнь ненастоящей,
Хотя и не был нелюдим.

Ушел. Оставил. Отказался.

Нёс груз проклятий и разлук.
В нём слишком громко отозвался
Небесных струн высокий звук.

Пришли разбуженные силы,

Чтоб светский преступить порог,
И шестикрылым серафимом
Был явлен пушкинский пророк.

С рожденья арфа серафима

Его без устали звала,
И небом выбранного сына
В глухую келью привела.

Там можно многое расслышать,

Когда сомненье не гнетёт,
В лукавую и злую душу
Премудрость Божья не войдет.

Для жизни надобно немного:

Расстаться с чуждой суетой
И тихо приобщиться к Богу
Непоборимой простотой.

Уже игуменьею – Анна,

Прочтя Игнатия труды,
В его исканьях не случайно
Свои увидела следы.

Вначале робкие, на ощупь,

Чтоб путник свет увидел сам,
И прожил дни как можно проще,
И приобщился к небесам.

11

В следах на выжженной дороге
Свернулась каплями роса,
По ней пройти совсем немногим
Даруют силы небеса.

Привыкли жить легко и сытно,

Пока с небес не грянет гром.
Одна надежда, что молитва
Окажется поводырем.

Тогда окольных мыслей к Богу

Уж никому не избежать,
Хотя продавлена дорога,
Словно греховная кровать.

В ухабах вся, неровно сбита,

Ведет ведь не куда-нибудь,
Там – свет, лампадкою пролитый
На оголённый смертный путь.

И не понять вначале толком,

Ведет откуда и куда,
Пока не стукнет грозным током
По судьбам меткая беда.

На той дороге изначальной

Понять Арсения смогла,
Как в жизни благостно молчанье
Равно – для сердца и ума.

Прошла, питаясь коркой черствой,

Паломницей в холерный год
До лавры Киево-Печерской,
Куда в надежде брёл народ.

Порыв исполнив дерзновенный,

Она запомнила с тех пор,
Как был по сердцу ей пещерный
Всепоглощающий затвор.

Стоянье беспрерывно длилось

Во тьме молитвенных пещер,
И к старцам, расточая милость,
Господь бывал на святость щедр.

12