Склеп Хаоса

Тем временем вокруг начали происходить некоторые изменения. Развалины, которые выглядели совершенно безжизненными и заброшенными лет эдак сто назад, постепенно оживали. Люди выбирались из таких щелей, куда, казалось, с трудом могла протиснуться даже очень тощая и проворная кошка. Отовсюду доносились охи и причитания, но, кажется, всерьез никто не пострадал. Только вот торговля была безнадежно испорчена…

Конан подозревал, что разъяренные несчитаными убытками торговцы и покупатели, а также городские власти очень скоро учинят розыск виноватых. И не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кому предстоит оказаться в роли таковых. Киммериец прикинул, не стоит ли по быстрому уйти, и самоуверенно решил, что можно не торопиться. С какой стати ему удирать, будто он в чем-то виноват? Не станут же его обвинять в том, что он пригласил сюда дракона? Хотя… Народ на Полуденном Побережье горячий, и обычно не утруждает себя подробным выяснением, кто прав, а кто виноват. Все знают, что он прибыл сюда за головой дракона. Наверняка кто-то видел представление, устроенное Монброном, и решил, что корсар просто-напросто уклонился от участия в схватке с ящером…

Вокруг двух стоящих на площади людей постепенно начинала собираться толпа. Пока еще маленькая и занятая больше собственными несчастьями, но, как только карташенцы придут в себя, сборище превратится в многоголового и многорукого зверя, куда похуже разъяренного дракона. Кое-где уже раздавались не предвещавшие ничего хорошего выкрики и угрозы.

До сих пор не понимавший, что к чему Маэль растерянно озирался. Конан тоже огляделся, но с двумя определенными целями: выяснить, не околачивается ли поблизости кто-нибудь из его подчиненных, и прикинуть, где в случае всеобщей свалки можно будет пробиться.

– Послушайте, – напрочь выбитый из колеи Монброн даже позабыл о своей неприязни к корсару и о только что нанесенных оскорблениях, смывать которые рекомендовалось исключительно кровью противника. – Кажется, мы почему-то вызываем у этих добрых людей крайнюю неприязнь…

– Эти добрые люди ожидали, что ты убьешь дракона. Ты этого не сделал. Значит, сейчас будут убивать тебя, – охотно пояснил Конан. Подумал и уточнил: – Ну, и меня тоже. Око за око, так сказать…

Маэль открыл было рот, чтобы в очередной раз пожаловаться на несправедливость мира и доказать, что он ни в чем не виноват. Потом подумал и закрыл, вовремя сообразив, что никакие его доводы не будут услышаны. Вместо этого он покрепче вцепился в рукоять эстока и как бы невзначай переместился поближе к киммерийцу. Ненависть ненавистью, а жить любому хочется. И у двоих людей, что ни говори, шансов уцелеть гораздо больше.

Неизвестно, чем бы обернулось назревающее посреди разоренной ярмарки побоище. Перейти от слов к делу горожанам помешал чей-то полный неподдельной муки крик, требовавший «немедленно, слышите вы, немедленно!» пропустить его к «этим мерзавцам».

– Это кто? – насторожился Монброн.

Конан прислушался:

– По-моему, дон Карбальо, градоправитель. И он тоже хочет твоей крови.

– Почему только моей? – возмутился Маэль. – Это ведь не я, а ты трепался на всех углах о том, что открутишь голову любой ящерице-переростку, даже если ее и называют драконом. И пусть, мол, она только попадется на твоем пути…

– Когда я такое говорил? – на этот раз настала очередь Конана возмущаться.

– Губернатору ты такое говорил, – злорадно напомнил Маэль и на всякий случай еще немного попятился от медленно смыкавшегося вокруг людского кольца. – Я собственными ушами слышал.

Благородный дон Карбальо, градоправитель Карташены, наконец-то протолкался к предполагаемым виновникам обрушившихся на город неурядиц. За ним следовал десяток изрядно разозленных вояк в форме местной гвардии, а далее валила размахивавшая оружием разношерстная и крикливая компания молодых дворян из числа благополучно уцелевших при крушении помоста.

Преимущество теперь оказалось на стороне противника, и Конан мельком пожалел, что не прислушался к голосу собственной предусмотрительности, настойчиво твердившей ему: «Убирайся, пока не поздно». Монброн непроизвольно съежился, норовя стать как можно незаметнее. Теперь-то он отлично понимал, каково пришлось отсиживавшемуся в проулке Блайи и даже искренне посочувствовал барду.

Жалкая попытка избежать предстоящей выволочки провалилась – первая порция хорошо выдержанного зингарского негодования досталась именно гостю из Аквилонии. Маэль топтался на месте, бледнел, краснел, неуверенно пытался оправдываться, понимая, что бoльшая часть высказанного губернатором – совершеннейшая правда. Толпа улюлюкала, свистела и всячески выражала свое неодобрение неудачливому драконоборцу.

И потому Монброн не слишком поверил своим ушам, когда рядом с ним раздалось громогласное: «Ну хватит! В конце концов, мальчишка в самом деле хотел как лучше…»