Склеп, который мы должны взорвать

— Алчность ранее не была мне свойственна, — продолжает Валерьян. — Напротив, я считал земные блага чем-то излишним. Довольствовался скромной жизнью, не стремился копить, получать что-либо сверх необходимого. Жажда денег обуяла меня внезапно. Сейчас, спустя много лет, после бесконечных раздумий, я не в силах назвать причину. Дьявольское наваждение, не иначе… Сразу принялся обдумывать, что можно без риска взять из клада и выгодно продать. Жемчуг и прочие драгоценности привлекали и манили. Я уже рассматривал их, нити жемчуга перетекали с ладони на ладонь, сверкали мелкими огоньками бриллианты. На одном из портретов супруга Льва Кирилловича была изображена с великолепным колье на шее. Двенадцать крупных бриллиантов. Жемчуг слегка потускнел за прошедшее время, его лунное мерцание казалось чуть приглушенным… Забавно, не правда ли? Еще ничего не было известно, а я любовался призрачными драгоценностями, которые никоим образом мне не принадлежали. Отнюдь не стыжусь рассказывать вам о своих тогдашних заблуждениях. Я рассуждал приблизительно так: письмо само выбрало меня, следовательно, моя совесть чиста. Не задумывался о том, что поступаю бесчестно по отношению к истинным наследникам клада. Они не нуждались в средствах, этим и оправдывал себя. А я… мог начать жизнь сначала, где-нибудь далеко. Дело оставалось за малым: разыскать клад, завладеть тем, что можно было впоследствии незаметно вывезти за пределы усадьбы. Уехать, не вызвав ни малейших подозрений.

— Да ерунда, в общем, — замечает поэт. — Ничего сложного. Хотя… Подвал ведь больше не использовался после строительства нового дома? Я правильно понял?

— Не вполне. Часть продуктов хранили в леднике, а в подвале — запасы варенья и всевозможных солений. Когда рушили старый дом, подвал не засыпали, оставили вход. Внутрь можно было попасть через дверцу в сенях флигеля, спустившись на несколько ступенек. Я еще раньше мельком заглядывал туда. Однако представлялось невероятным, что там может находиться клад. Обычный подвал, точнее, погреб, куда по мере необходимости наведывалась ключница. Ряды полок, заполненные склянками и бочонками с вареньями да соленьями. Где было разместиться бесценным сундукам? Глубокой ночью, когда все крепко спали, я пробрался в подвал. Не стану утомлять вас лишними подробностями… Долго путешествовал меж полок, светил вокруг потайным фонарем… Я предполагал, что в полу имеется какой-то незаметный люк. Прихватил с собой маленькую лопату садовника, которую позаимствовал в сарае. Поиски оказались тщетными. Уже собирался вернуться, когда луч фонаря высветил дальнюю стену. В углу несколько кирпичей чуть выделялись по сравнению с остальными. Я простучал поверхность — не было сомнений: за ней скрывалась пустота. Мне удалось слегка расшатать кирпичи. Спустя долгое время мои усилия почти увенчались успехом. Два кирпича с оглушительным грохотом провалились за стену. Я замер, хотя едва ли кто мог услышать шум… Трудился еще долго. Но отверстие в стене оставалось слишком узким, чтобы можно было в него протиснуться. Мои карманные часы показывали уже четыре часа утра. Пора было уходить, пока не проснулась прислуга. Пришлось отложить свое предприятие до следующей ночи. Я аккуратно вложил на место кирпичи. Те два, что упали первыми, оказались недоступны. Пришлось кое-как замаскировать брешь каким-то мусором. На первый взгляд стена выглядела совершенно нетронутой. К тому же, это был самый дальний темный угол, в который явно никто не заглядывал.

— Надо же, — произносит поэт. — Такая в старину прочная кладка была, что ты почти ночь возился с несколькими кирпичами. А мы наверху гораздо быстрее управляемся, когда стены разбираем.

Валерьян охотно соглашается:

— Да, прежде ко всему подходили основательно… Итак, на следующую ночь я вновь спустился вниз. На сей раз дело пошло быстрее благодаря увесистому лому. Наконец, я сумел протиснуться за стену. Оказался в просторном помещении. Здесь мы с вами сейчас и находимся, кстати. В глубине просматривался выход в коридор. Я проследовал дальше… Добрел до ниши, где стояли два сундука старинной работы. Один огромный, другой поменьше…

— Что ж, много добра там хранилось?

— Когда-то много. Но я нашел лишь стопку истлевших векселей, да завалявшуюся на дне маленького сундука жемчужную бусину. Вот и всё… Остальное вынесли раньше.

— Кто же успел?

Валерьян с горестным видом пожимает плечами.

— Возможно, те, кто прятал клад. Ведь Лев Кириллович едва ли справился с этим без помощников.

— Жалость какая.