Склероз, рассеянный по жизни

Когда приезжал какой-нибудь Сартр и заявлял: «У вас тут застенок, никакой свободы слова», – ему отвечали: «Да что вы! Зайдемте куда хотите – да вот хоть в Дом актера!» Приводили. А там, со сцены, при публике, банда молодежи и суперизвестные артисты несут черт знает что. Это была отдушина для узкого круга, которую позволяла госбезопасность. А мы уже ею пользовались на полную катушку. Поэтому у нашего начальства возникали порой неприятности.

На голове у меня довольно много волос, почти не тронутых серебром (красиво! образно!). Этому феномену я обязан Леониду Осиповичу Утесову – обладателю (если кто помнит) в свои восемьдесят лет вполне густой шевелюры с относительной сединой. «Шура! Никогда не мой голову!» Эту заповедь нашего веселого ребе я осуществляю и проповедую друзьям. Голову мою только по большим революционным праздникам, а с уменьшением их количества стал мыть ее по праздникам религиозным, причем суть вероисповедания для мытья головы значения не имеет. Голова при таком режиме не должна быть грязной, она не должна испытывать на себе (по заветам Утесова) постоянного надругательства мылом, а так – делай с ней что хочешь и сколько хочешь. Остальное тело можно мыть часто и даже с мылом. Этого покойный Лёдя мне впрямую не говорил, но и не отговаривал ходить регулярно в баню.

Лёдя Утесов! Дядя Лёдя! Тщеславный, остро жаждущий – каждую секунду – аудитории вокруг себя, мощный и наивный одесский «лимитчик» в Москве, все время ощущающий нехватку соленого аромата в холодно-заторможенной столице.

Я готовил антиюбилей Утесова в Доме актера. Я сомневался, не понимая термина… Я знал, что когда-то был анти-Дюринг, есть антисемитизм, будут антимиры, но антиюбилей! Я лексически понимал, что «анти» – это против, то есть Боря Поюровский придумал чествование наоборот. Но, поразмыслив, я подумал, что если юбилей – это всегда елей юбиляру, то антиюбилей – это хамство не только в адрес юбиляра, но и в адрес окружающих.

Сегодня, когда прошло столько лет со смерти Леонида Осиповича, любая строчка, адресованная мне, читается уже как раритет.

Дорогой Александр Анатольевич! Шура!

Примите искреннюю благодарность за то большое удовольствие, которое Вы доставили своим участием всем собравшимся и мне лично на моем антиюбилее.

Ей-Богу, которого, как Вы знаете, нет, я Вас очень люблю! А это есть!

С уважением и пожеланиями новых успехов

Ваш Л. Утесов

(от руки) Твой Лёдя!

У меня была мощная команда: Миша Козаков, Майя Менглет, Никита Подгорный, Сева Ларионов, Нина Палладина, Анатолий Адоскин, Андрюша Миронов, Слава Богачев, Миша Державин, Леня Сатановский. Лев Лосев, даже когда ушел из Театра имени Ленинского комсомола и работал инструктором отдела культуры Фрунзенского райкома партии, тайком прибегал к нам играть капустники, в одном из которых мы с ним пародировали Рудакова и Нечаева, исполняя матерные частушки. Зал замирал.

В других творческих домах тоже были серьезные силы, но все мы смотрели в сторону Питера, где под руководством Саши Белинского процветала капустная сборная: Рэм Лебедев, Валя Ковель – примадонна, Сережа Юрский, Кира Лавров, Сергей Боярский-папа (Мишка Боярский тогда был классе в четвертом, но уже, по-моему, в усах и шляпе).

Александр Аркадьевич Белинский – удивительная фигура на театральном небосклоне. Казалось бы, не может быть фигуры на небосклоне. На нем могут быть только звезды разной величины и космическая одноразовая творческая пыль. Но нет, Саша Белинский был фигурой на небосклоне. Он помнил все, он знал всех, он был любопытен и любознателен, незлопамятен и остроумен, талантлив и мудр при абсолютном детском наиве – он писал и говорил с экрана от лица старого сплетника, но никогда не врал, не вспоминал о своих встречах с Мольером, хотя они могли бы быть, если бы были.

Так вот, когда мы привезли в очередной раз «капусту» в ленинградский Дворец искусств и Белинский брезгливо-доброжелательно нас приветствовал, он сказал: «Конечно, Шура, все это мило, у меня, конечно, помощнее, но вывести с матерными частушками инструктора райкома партии – я не потянул бы».

Папа Кости Райкина

Приезжая с гастролями, мы дико волновались – как пройдем. А надо сказать, что питерцы появлялись у нас и мы наведывались к ним довольно часто – Александр Моисеевич Эскин исправно челночил нас туда-сюда.