Склиф. Скорая помощь

По установившейся традиции (а может, это даже было прописано в одной из многочисленных инструкций, которых не перечесть) с выговорами сотрудников знакомила не Инесса Карповна, а ее подчиненные. Оно и верно, ведь не царское это дело — горшки обжигать, у начальницы отдела кадров найдутся дела и поважнее. А тут Инесса Карповна, едва придя на работу, предупредила:

— Марианну Петровну из гинекологии сами не оформляйте — попросите зайти ко мне.

Одна фраза, а как много в ней смысла, явного и скрытого. Не меньше, чем в пушкинском: «Вот наконец достигли врат Мадрита!» Сотрудницы оценили и «Марианну Петровну» вместо обычного упоминания по фамилии, и «попросите зайти» вместо «отправьте», и сам тон, которым все было сказано. Складывалось впечатление, что Инесса Карповна чувствовала себя неловко, хотя какая могла быть неловкость? Строгий выговор доктору Мостовецкой дали заслуженно, за то, что в рабочее время она отправилась на Станцию скорой помощи (конкретно — в отдел организации и контроля медицинской помощи) и устроила там скандал. Ходить далеко не пришлось, потому что Станция скорой и неотложной помощи города Москвы находится, можно сказать, на территории Склифа, рядом с административным корпусом. Там же располагается и первая подстанция, «центральная из центральных».

В институте, как сказали Жене коллеги, Мостовецкая числилась на хорошем счету. Работала четырнадцатый год, взысканий не имела (благодарностей, правда, тоже), считалась хорошим специалистом и неплохим человеком. Во всяком случае, репутации скандалистки у Мостовецкой не имелось.

— Это на нее аффект нашел, — убежденно говорила Татьяна Владимировна. — Наложился скандал с бригадой скорой помощи на плохое самочувствие или личные проблемы, вот крышу и сорвало. Но как сорвало!

Сорвало качественно. Главный врач «Скорой» звонил главному врачу Склифа (не путайте с директором института — это разные должности, директор главнее) и в течение получаса возмущался и делился впечатлениями. Имел удовольствие слышать Мостовецкую лично, потому что орала она на все здание.

— Аффект — это диагноз, — возражала Раиса Андреевна. — Никакой это не аффект, а простое сведение личных счетов на высшем уровне.

Что такое «сведение личных счетов на высшем уровне», она не объясняла, наверное, и сама не знала. Раиса Андреевна любила выражаться выспренно и туманно.

Женю, как психолога, интересовали мотивы. У самой Мостовецкой она, разумеется, спрашивать не стала, а вот у старшей сестры из гинекологии, зашедшей в отдел кадров по своим делам, вскользь поинтересовалась.

— «Скорая» замучила, — пожаловалась та. — Привозят роды под гинекологическими диагнозами, создают проблему на пустом месте.

— А в чем проблема? — удивилась неопытная Женя. — Разве гинекологи не акушеры? И наоборот.

— Проблема в отсутствии родильного отделения. Если бы был у нас свой роддом…

Акушерство Марианна Петровна любила больше, чем гинекологию. Радостная специальность, хоть и очень тяжелая. Тяжелая как сама по себе, так и непредсказуемостью ситуаций. Впрочем, непредсказуемость — она во всей медицине присутствует. Даже патологоанатомам «пациенты» часто преподносят сюрпризы. Согласно истории болезни ищешь одно, а находишь совершенно иное. Совсем как у Колумба, открывшего Америку под видом Индии. Тяготела к акушерству, а стала гинекологом. Так уж сложилось, взяли в Склиф сразу после ординатуры.

В первые годы студенчества Марианна Петровна видела свое светлое будущее в самых радужных тонах. Да — именно светлое и непременно в радужных. Раннее профессорство, раннее заведование, раннее членство, то есть — членкорство, известность, переходящая в славу, безбедная интересная жизнь.

Ближе к окончанию alma mater взгляд на жизнь изменился, став более трезвым, и мечты усохли до неопределенного «стать профессионалом». При всех достоинствах Марианны Петровны, тогда еще просто Марианны, у нее не было никаких связей, ходов-выходов и зацепок в медицинском мире. А мир этот весьма замкнут, может, и не мир вовсе, а каста, и чем выше уровень… Ну, это всем и без разъяснений ясно. Талант он, конечно, всегда пробьется, но очень многое зависит от стартового ускорения. Раннее профессорство, раннее заведование, раннее членкорство, известность, переходящая в славу… Все будет, если путь твой расчищен чьими-то заботливыми руками.

Тут еще быт норовит заесть — замужество, ребенок. А с другой стороны — кому нужна карьера без личного счастья? Никому. Поэтому приходится жертвовать одним во имя другого. Короче говоря, осела Марианна Петровна в гинекологии Склифа, и сузились ее честолюбивые притязания до заведования отделением в отдаленном будущем. Пока же и так хорошо — место работы престижное, с материальной точки зрения — вполне нормально, работать интересно, есть в каком направлении развиваться. Нормально. Хорошо. А в юности все мечтают о несбыточном, компенсируя мечтами недостаток жизненного опыта.