Склирена

И звук его песни в душе молодой

Остался без слов, но живой.

М. Ю. Лермонтов

Когда Склирена, с помощью Евфимии, возвратилась к себе, силы покинули ее. Евфимия почти донесла ее до ложа и тщетно старалась заставить ее проглотить воды. Судорожно сжав губы, бессильно опустив веки, бледнее мертвеца лежала она.

— Кончено… все кончено!.. — прошептала Склирена, когда сознание наконец вернулось к ней, благодаря стараниям верной служанки.

— Госпожа моя, солнце мое, что с тобою? Я вижу, что ты страдаешь… — с искренним участием спросила ее Евфимия.

Страстным, порывистым движением бросилась Склирена на шею доброй девушки и разразилась рыданиями.

— Он не любит меня… не любит!.. — повторяла она, рыдая.

— Кто смеет не любить тебя? — утешала ее служанка. — Тебя, нашу первую красавицу, нашу августейшую госпожу? Скажи одно слово, прикажи, — и все будет по-твоему.

— Знаю… — отвечала Склирена, — но я не хочу такой любви. Мне надо, чтобы он сам полюбил меня…

И, стараясь заглушить рыдания, она приникнула к подушке своего ложа. Долго молчали обе женщины.

— Знаешь, — сказала наконец служанка, — я еще недавно слышала об одном старике, обладающем чудесною силой. Он видит насквозь всякое сердце, ему знакомы тайны природы.

Склирена с любопытством подняла голову и, облокотясь на подушку, слушала Евфимию.

— Много девушек и влюбленных обращаются к нему: он обладает тайной удивительных чар… он умеет привораживать сердца.

Склирена утерла слезы.

— И ты знаешь, где он живет? Ты можешь послать за ним? — торопливо спросила она.

— Я знаю, где он живет, но посылать за ним не к чему: он все равно не явится. Он никуда не пойдет.

— Даже во дворец?

— Никуда, — решительно подтвердила Евфимия.

— Ах, Боже мой! Так стало быть нельзя его видеть?

— Можно пойти к нему.

Склирена помолчала немного.

— Кто же он такой?

— Никто не знает. Он появился, говорят, несколько месяцев тому назад и поселился в землянке, среди виноградников, далеко за Халкедоном, почти у подножия вон той горы. Никто не знает, кто он, из какого народа, какой веры…

— Евфимия, я хочу его видеть.

Служанка задумалась.

— Это нелегко устроить: старика можно застать лишь вечером; днем он уходит в город, — заметила она.

— Устрой это, — просила Склирена, утирая слезы, — прошу тебя, устрой это поскорее… пойдем к нему завтра же.

И они вдвоем принялись обсуждать весь план этого смелого предприятия.

* * *

В Азии, за Халкедоном, до самого подножия небольшого хребта гор, тянется холмистая местность, покрытая садами и виноградниками. Белые домики мелькают посреди зелени, большая мощеная дорога из Халкедона в Никомидию извивается между садами.

Заря догорала на западе и ночь надвигалась, когда Склирена с Херимоном и Евфимией торопливо шли по этой дороге. Самые простые, бедные одежды были надеты на пешеходах, в руках они держали посохи.

Далеко уже отошли они от Гиерии, и уставшей Склирене непривычно и страшно было идти в сумерки незнакомою дорогой, мимо однообразных стен виноградников и пустынных полей, но она бодро шагала вперед по крупным камням, которыми мощена была дорога; ей казалось, что там, впереди, ее ожидает облегчение…

С приближением ночи им все реже попадались встречные; Склирене представлялось странным, что они не кланяются ей в пояс, а, как с равными, обмениваются обычным приветствием. Она со страхом вглядывалась в лица прохожих, и сердце ее тревожно билось в опасении недоброй встречи.

Яркие румяные краски заката уже померкли на вершинах гор; потухли вспыхнувшие было багрянцем облака; все сливалось в тусклых серых тонах. Сумерки сгущались, и невольный страх все сильнее и сильнее охватывал Склирену. Зашуршав в траве, переползла ей дорогу змея, разбуженная их приближением, и с ужасом смотрела путница на торопливые извивы ускользнувшей в траву гадины. В темном кусте лавра, около самой дороги, вдруг зашевелился кто-то, и, вся похолодев, Склирена в испуге схватила Херимона за руку. Огромная сова вылетела из зелени на ночную охоту.

Но вот впереди послышались тяжелые мерные шаги и позвякивание колокольчиков, какая-то чудовищная, гигантская тень мелькнула на повороте пути… Склирена хотела бежать назад, но ноги ее не слушались; она прижалась к стене и широко раскрытыми глазами, недоумевая, смотрела на целый ряд таких же гигантских, чудовищных теней. Караван тяжело нагруженных верблюдов, медленно колыхаясь, поднимая пыль, проходил перед ними. Как звенья длинной таинственной цепи, мелькали одно за другим странного вида животные, веревками привязанные друг к другу и к шедшему впереди их ослу. Безмолвно покачиваясь на своих седлах, дремали усталые погонщики, и, в сумерках, среди засыпающих полей, весь караван казался созданием больного воображения.

У агиазмы небольшой часовни над освященным источником, где теплилась денно и нощно зажженная благочестивою рукой лампада, пешеходы свернули на боковую тропинку и, между двумя виноградниками, начали спускаться в лощину. Сыростью и запахом травы пахнуло им навстречу.