Склонность к дождю (СИ)

Тётя Нина дала ей отличный совет — подумать о чём-нибудь хорошем перед сном. И это дало результат! А развивать мысль о Марке не нужно. Он должен остаться для неё хорошим человеком, которого удачно послала судьба, и только. Напрасно она расфантазировалась.

Никаких фантазий. Никакой любви. Никакой боли.

— Я, конечно, позвоню, как обещала. Возможно, в кондитерскую сходим… Но… «Но» разве перешагнуть мне?

Подавив вздох, Софья потянулась и огляделась. В комнате царил полумрак. Но было понятно, что на улице светло.

«Интересно, уже утро или ещё вечер?»

Хотя время белых ночей прошло, темнело в июле поздно, после десяти вечера солнце только начинало садиться.

— Вечер! Пусть будет вечер… Как тогда! — улыбнулась Софья, почувствовав изумительный кофейный аромат.

Тогда, много лет назад, они пили кофе и шли на долгую ночную прогулку…

Софья поднялась, накинула халат, отворила дверь и вышла в прихожую.

Нина Даниловна обернулась в ту же секунду, как Софья показалась на пороге кухни. И улыбки их встретились.

Сделав первый глоток кофе, Софья зажмурилась от удовольствия. Она все эти годы вспоминала, как вместе с тётей пила изумительный кофе, пока гостила в Петербурге. И вот теперь эти счастливые мгновения снова появились в её жизни.

А когда открыла глаза, тут же почувствовала набежавшие слёзы — теперь надо было раскрыть все карты, чтобы не потерять вновь обретённое тепло домашнего очага.

Москва. Год назад.

Софья и не ожидала, что станет настолько легко!

Она выбежала из подъезда и зашагала в сторону метро. Всё! Осталось только вещи перевезти по адресу, указанному в паспорте!

… — Сонь, отпуск у тебя в этом году с какого числа? — мама даже не поинтересовалась, в каком месяце.

А зачем спрашивать, если уже со времени учёбы в институте повелось, что июнь — это Сонькин месяц! Потому что Сонька в июне следит за своей младшей сестрой. Готовится к экзаменам и следит, а в день сдачи оставляет с соседкой по даче.

— У меня отпуск завтра начинается, — ответила Софья как можно спокойнее.

Мать уставилась на неё, и на лице отобразилось крайнее недоумение.

— Завтра — тридцатое апреля!

— Ну да. Я взяла две недели, плюс праздничные дни. Нормально получается!

— А с какой стати?

— Это моё дело. Разве нет? — Софья смотрела прямо матери в глаза.

— Разве нет!!!

— С этого моменте — да! А вот всё остальное — не моё дело, мама!

Она пошла к себе в комнату, где уже приготовила сумку и чемодан. Софья выкатила в коридор вещи.

— Пусть у ребёнка, наконец, будет своя комната! Да и мне восвояси давно пора.

Мать настолько была поражена поступком старшей дочери, что не произнесла ни слова.

— И что… — начала было мать грозным тоном.

— И всё! Счастливо!

Софья улыбнулась и скрылась за дверью.

До Таганки она долетела как на крыльях. Даже не обратила внимания на толчею возле метро — ловко прошла до перехода, идя по проезжей части со своим чемоданом на колёсах, с удивлением видела, что уступают дорогу ей. Не понятно, почему она раньше вечно увязала в этих людских водоворотах? Ведь надо просто спокойно идти! Когда уверена в себе, само собой всё гладко получается!

Нырнув в Таганские переулки, невольно огляделась: вот так в Москве всегда — после невероятной толчеи попадаешь в безлюдное место. Софья даже остановилась и глубоко вздохнула. Вот и у неё резко поменялась жизнь!

До дома на Гончарной улице она дошла за пять минут. Ни на секунду не задержалась, добралась до квартиры и надавила на кнопку звонка.

Изумление, возникшее в глазах бабушки, отличалось от маминого.

— Что-то случилось? — без предупреждения бабушка гостей не принимала.

— Все живы-здоровы, — поспешила успокоить её внучка.

Софья шагнула через порог, и бабушке пришлось отступить вглубь прихожей.

Софья же расстегнула карман дорожной сумки и выудила оттуда тапки. Переобулась, повесила куртку в шкаф.

— Бабушка, какую комнату мне занять?

Бабушка передёрнула плечами.

— Если у тебя с мамой случились разногласия, их надо решать на месте, а не банально избегать!

Софья смотрела прямо бабушке в глаза:

— Какую комнату я могу занять?

— Ты поставила передо мной неразрешимую задачу, — на лице пожилой женщины отразился недюжий мыслительный процесс. — В гостиной я принимаю коллег и друзей! Моя спальная — не обсуждается! Кабинет деда — знаешь, я подумываю о создании музея!

— Паспорт показать? — осторожно перебила её Софья. — И потом, чтобы сделать здесь музей, надо добиться перевода квартиры в нежилой фонд.

Бабушка поджала губы.

— Пройдём!

Она провела внучку в кабинет деда.

— Ты надолго?

— Теперь я здесь буду жить.

Бабушка расправила и без того прямую спину. Потом развернулась и покинула комнату.

А Софья огляделась. В кабинете деда по одной стороне стояли книжные шкафы, заполненные богатой библиотекой, а на шкафах красовались статуэтки — награды за театральные постановки. Перед окном стоял массивный письменный стол, покрытый сукном. В углу — кожаный диван, купленный ещё при царе Горохе, как говаривал дед. Диван был с высоченной спинкой, и хотя не раздвигался, одному человеку спать на нём было удобно. А у двери — деревянный шкаф.

— Очень даже хорошо!